Спаси - и спасёшься.
Вчера я был ребёнком – сегодня я старик. Вот и всё, измучились мои глаза глядеть на людей и на себя среди них. Уйду за далёкую линию горизонта, лягу на краю кладбища, на зелёной лужайке, и буду лежать среди цветов под берёзой и облаками. Куда ушла жизнь, куда утекла, с какой водой, каким дождём пролилась на сухой песок? Из земли я пришёл – и в землю уйду. Был прах – и буду прах. Зачем я приподнимал свою голову над землёй, что увидел, что понял?
Видел я землю и понял, что самое главное, что дал нам Господь, – это земля. Жить можно только на земле и спастись можно только землёю. Как истосковавшиеся в плавании моряки во все глаза вглядываются в край водной стихии, как ликующе кричит вперёдсмотрящий: «Земля!», так и мы тянемся к земле.
Кто вырос на земле, тому и объяснять не надо. Тот, кто вырос на асфальте, кто однажды видел росток травы, пробивший мостовую, понимает: вся сила в земле. Им земля наша – не только поилица-кормилица, она душа и сердце всего живого. «Добра мать для своих детей, а земля – для всех людей», – говорит русская пословица. А мы, дети земли, живём по другой пословице: «материнское сердце – в детях, а детское – в камне». Ни к кому, – ни к животным, ни к машинам, ни друг к другу, – ни к кому мы так плохо не относимся, как к земле. Едешь в поезде, глянешь в окно, и сразу понимаешь: подъезжаем к станции – свалки мусора, ржавое железо, содрана бульдозером кожа земли, безконечный бетон, безконечно прижимающий и убивающий всё живое под собой.
А разве не нам говорили древние: «осторожнее к земле, в ней ростки жизни!» Земля не выдерживает уже нашего к ней отношения: взрывается газ в шахтах, падают самолёты, случаются землетрясения – всё по Писанию. Святитель Иоанн Златоуст ставил в прямую зависимость урожая на земле и нравственность людей. За что нас кормить, когда мы такие иждивенцы, когда мы стегаем землю химией. Как стегают кнутом измученную лошадь. Сколько она ещё протащит непосильную тяжесть? Может быть, даже то, что сейчас происходит на селе, то, что многие поля не засеваются, вызвано мольбой самой земли ко Всевышнему: «Дай, Господи, отдохнуть».
Единственное, что нас хоть немного оправдывает, – это наша забота об украшении земли на тех несчастных сотках, которые даны нам, чтобы мы в поте лица добывали себе пропитание. Это и есть тот самый пот лица, назначенный нам Господом. Ведь и в райском саду надо было что-то делать, собирать плоды, кормить прирученных зверей, и всего-то навсего было запрещено есть плоды с одного дерева. С одного, а кругом – тысячи, и все плодоносят. И не выдержали искушения первые люди, Ева – от Змия, а Адам – от Евы, вкусили запретного плода. И уже долгие века мы мучаемся прародительским грехом, прибавляя к нему и собственные. Такое впечатление, что ощутимее всего мы освобождаемся от грехов, когда работаем на земле.
Теперь уже не то время, чтобы считать себя спасённым, если ты за всю жизнь посадишь хотя бы одно дерево. Одно? Сотни нужны, сотни. Вот пустырь, а ведь это земля для сада. Вот помойка, а это место для клумбы. Безконечные ленты репья вдоль дороги, а ведь здесь надо цвести шиповнику. Сажавший деревья знает тот счастливый момент, когда ты утаптываешь землю вокруг стволика, а твой сын принёс воды. Вот и привязали дерево к палочке, полили водой, вроде всё, а уходить не хочется: какая у этой крошки долгая, тяжёлая жизнь. Но разве не её листья будут лепетать под лёгким ветерком невнятные для нас, но понятные природе слова благодарности нам, уже ушедшим в землю.
Не спасёшься, пока не будешь спасать то, что тебе доверено. Вот тот клочок земли, который тебе доверен – спаси его. Твой сад, твой огород, ведь ты даже зимой постоянно о нём думаешь. А не ты один о нём помнишь, вот скворцы, ласточки, они сейчас в Африке, но они скоро вернутся. Снег ложится на землю, но и он растает, уйдёт к корням, напоит их. И солнце обогреет, и дождь придёт в своё время, и сколько благодати, и всё от Бога, и всё из земли, и всё в землю.
На доброй земле чертополох пшеницей станет,
на дурной пшеница чертополохом взойдёт.
Мать-сыра земля всех кормит, всех поит,
всех одевает, всех своим телом пригревает.
Владимир Крупин