Жаль, что ты ничего не напишешь,
в предрассвете себя схоронишь,
пьедестал портативный подмышкой
под собою не утвердишь.
Сам сойдёшь, распылившись в народе
вавилонском над речкой Гудзон,
в урбанистском красавце-уроде
перемешанных хромосом.
Твоё имя писцы не линчуют,
потому что не будут знать.
А зимою бродяги, кочуя,
возле бочек встанут опять.
У огня поэтической вахты есть тепло, названия нет:
и горишь неизвестный,
небензинтересный,
миллионный по счёту - Поэт.