4
Не видать лица, а только пламя
В первую минуту обожгло.
Только сердцем вспомнила, узнала
Я судьбу, забытую давно.
Божий дар –
раскрошенный на крошки…
Ах, как рад дележке "птичий двор"!
И остались в юности сережки,
Светлый наш березовый шатер.
Здравствуй, друг!
Как долго шла к тебе я.
Не постель нужна нам, а скамья.
Я – привет от Деда-берендея,
Я сестра бездомная твоя.
Принимай гостей!.. Да не одна я:
Вот калоша для плохих дорог.
Вот клубок волшебный, он избавит
От ненужных встреч, пустых тревог.
Посмотри, какой подарок видный –
Глаз Ярилы… Избежать с тобой
Нам поможет он судьбы постыдной:
Горевой, завистливой, рябой.
Мы побелим чисто-чисто стены,
Выскоблим до блеска желтый пол.
Будет рад всем этим переменам
Наш товарищ – старый добрый стол.
Будет он, как прежде, строг и честен,
Будет щедр на письма и стихи.
Занавески белые на месте,
И гнездо голубки у стрехи…
Но молчит хозяин, глаз не кажет.
Что в душе таит – не разберешь.
Руку за спиной зачем он прячет?
Может, держит в ней
разбойный нож?
И с размаху там, где сердце бьется,
Запоздалым страхом обожгло:
Показалось, что на дно колодца
Я лечу, убитая давно.
Нет! Не друг сейчас передо мной,
А разбойник черный… Недруг злой.
Медленно глаза он поднимает,
Взгляд их странен, тень на пол-лица.
Глаз Ярилы все, похоже, знает…
Голос слышу… Голос мертвеца:
«Заманил тебя обманом в гости.
Десять лет лежу я на погосте.
Десять лет душа летит сюда:
Забивает стих мой лебеда.
Жизни нет стихам… Черна дорога.
Помоги им выжить, ради Бога.
Отвори скорей глухую дверь,
Выпусти на волю… Мне поверь!»
Говорит – и словно воскресает,
Будто пламя рвется на ветру.
Говорит он так, как будто знает:
Не умрет он!.. Или я – умру!
Вижу в нем огонь теперь чудесный.
Переполнен светом странный дом.
И душе Поэта в теле тесно…
На колени встал перед столом
Лбом коснулся он былой отрады,
Руки положил на край стола.
Он не призрак!.. Видно, Богу надо,
Чтобы этой ночью я пришла.
Все сошлось – и судьбы, и дороги.
Все свершилось, все переплелось.
И звериные медвежьи ноги,
И бегущий от медведя лось.
И стихи, и камень… Камень вещий,
Что означил жизненный порог.
И финал, что был ему обещан,
И запой… И все простивший Бог.
«Только раз в году, на час единый
Душу телом я могу прикрыть.
Только раз в году (последний ныне)
За стихи свои пришел просить.
Остаются малые мгновенья…
Я уйду… Дорога далека.
Ты спаси мои стихотворенья,
Отведи ту пулю от виска.
Задержись подольше
в сельском доме:
Ты увидишь не одни стихи.
Прикоснись к моей печальной доле,
Отмоли, сестра, мои грехи…»
Вдруг исчез… Чудесно и бесследно.
Только стол еще кричал о нем –
Краем обгорелым, кружкой медной,
Неземным таинственным огнем.
Да тетрадь осталась… Слиток песен.
Все, чем жил безвестный тот Поэт,
Только славы он не нажил… Нет!
А без славы – кто нам интересен?