Нет, я не пью один, ни боже мой,
а лаптем только щи хлебаю,
я, хоть и нечисть, – свой, журнальный домовой,
и даже по-французски баю.
И все же по секрету вам скажу:
такое здесь порой творится… Ведь мы –
культурный фронт; на пользу тиражу
природное коварство ведьмы.
А ведьм у нас в журнале пруд пруди,
от ушлых редактрис до практиканток.
Чем я им насолил? «Уйди-уйди!» –
несется отовсюду. Как-то
попал я на «летучку». Битый час
там обсуждали не портфель журнальный,
не «злобу дня» и «золотой запас»,
а «Дамский клуб» и сядет ли Навальный.
Из магистральных линий в тех кругах
в ходу лишь пересуды да окурки.
Издатель сам купается в долгах
и лечится от «дури» в «дурке».
Короче, дела нет им до меня,
перебиваюсь с лирики на воду;
а спонсоры, те косят под скромняг:
мол, санкции, век не видать свободу!
Ну что за жизнь? Терпеть невмочь…
Но тут в редакцию журнала
пришла Рождественская Ночь,
каких давненько не бывало.
Сижу во тьме, как грешники – в котле,
лишь чуть блестит прибор латунный;
глядь, на узорчатом стекле
образовался серпик лунный.
Я знаю всех наперечет
чертей от Штатов до Китая,
тут явно гоголевский чёрт
сидит, копытцами болтая.
За ним ввалилась вся братва:
Фагот, Коровьев с Бегемотом,
Чума, Петушья голова,
и Шрэк со всем его болотом.
Плясали.
Я читал им вирши.
А через день упали биржи.
Не сразу до меня дошло,
что наши люди сняли маски
и пляшут, всем чертям назло,
как Духи Зла в старинной сказке;
журнал «для галки»,
а «культура» –
на шабаш ведьм карикатура.
С тех пор приличий не блюду,
все двери закрываю с треском,
и к ночи непременно жду
от Бармалея эсэмэску.
Он хоть и сказочный злодей,
но к домовым ментально ближе.
Здесь, в общем, все «как у людей».
И звезды те же, что в Париже.