Три звезды с пояса Ориона

Андрей Тюняев
Документальный рассказ

– Платон, я почему-то за эти три дня сильно похудела, – испуганно произнесла тонкокостная брюнетка с роскошными курчавыми волосами. – Смотри, с меня даже юбка спадает!
Девушка туда-сюда повертела крохотным клочком материи, который прикрывал её обворожительные бёдра, и Платон действительно увидел, что юбка Маше стала велика.
– Ты всё время худеешь, – попытался возразить он. – Сегодня, вот, например, ты ела?
Маша попыталась вспомнить, но потом махнула рукой:
– Это другое!
– Что именно?
Маша поделилась своими подозрениями. Оказалось, что вот уже несколько дней с ней творится что-то для неё не привычное. Маша всегда была тонкой девушкой, и пища не занимала в её жизни никакого существенного места. Она даже иногда вообще забывала поесть. Но, несмотря на это, Маша всегда оставалась в одной поре – высокая, тонкая, стройная модель.
Но последнее время всё изменилось – Маша начала худеть. И продолжала при этом есть! Это очень беспокоило девушку. Она даже осунулась на лицо.
– Хорошо, – понял ситуацию Платон. – Что ты предлагаешь?
– Давай съездим к одной знахарке. Она занимается женщинами. Может, подскажет мне, в чём дело, – пожав плечами, предложила Маша.
– Поехали, – согласился Платон. – Заодно и мне подскажет с моими судами.
– Нет, с тобой она заниматься не будет, – уверенно ответила Маша. – Она с мужчинами не занимается.

Знахарка встретила Платона и Машу на улице, около дома. Она провела всего минуту с Машей, а потом подошла к Платону.
– У тебя сегодня в три часа суд, – утвердительно произнесла знахарка.
– Да, – удивлённо отозвался Платон и, вопросительно посмотрев на Машу, добавил: – А откуда вы знаете?
– Ты надеешься, что выиграешь суд, – продолжила знахарка. – И ты должен был бы победить. И судья сначала примет твою сторону. Но, когда вы уже будете расходиться, судья вдруг спросит ваших противников: а нет ли у вас ещё каких документов? И они, ни на что не надеясь, пороются в портфеле и найдут старую бумагу. Судья ухватится за неё, и опять твой «Пояс Ориона» проиграет.
– Да, уж…, – Платон даже не нашёлся, что ответить.
– Бабушка! – встряла Маша. – Он судится. Только с кем – не понятно. И проигрывает почему-то, хотя по всем документам прав.
– Да, я вижу, деточка, – и, обращаясь к Платону, продолжила: – Ты судишься с мёртвым человеком.
– Как это? – ещё сильнее удивился юноша. – На суде с противоположной стороны присутствует директор фирмы и его юристы. Кто из них мёртвый? Вроде, все живые!
– Ты сегодня вечером поедешь в Москву, – ответила знахарка. – В девять часов тебе привезут бумагу, из которой ты увидишь, что твой противник уже давно мёртв.
Платон и Маша смотрели друг на друга и на знахарку и не знали, как реагировать на её слова.
– Но это ещё не всё, – продолжила женщина. – Завтра утром ты придёшь на работу и увидишь, что твоя Катя сошла с ума.
– Как!? – в один голос крикнули Платон и Маша.
– Она с подружками неделю назад сходила к плохой бабке, которая живёт на улице Плеханова. И они сделали обряд против Маши твоей. Вот почему она стала худеть. И если бы не пришла ко мне, так и усохла, – продолжала говорить знахарка.
– Да, я не верю во все эти напасти! – возмутился Платон. – Чтобы Катя по бабкам ходила! Да что она – не в своём уме?
– Я же тебе говорила, что Катька твоя виновата в том, что я худею! – взвилась Маша. – Вот тебе и доказательства!
– Бабуль, а почему с ума-то сойдёт? – произнёс Платон.
– Потому что Катя ваша не стала доделывать обряд. Последнее, что она должна была сделать, это положить себе под подушку ту вещь, которую дала ей бабка. Но Катя решила, что всё это пустое, и не стала доделывать. Поэтому обряд сработал в обратную и теперь заберёт то, что Катя считала самым дорогим.
– Голову! Мозги! Ум! – выпалила Маша. – Помнишь, она всегда хвасталась, что, мол, «я умная»! Вот на ум этот удар и придётся.
Платон вспомнил, что Катя действительно всегда хвалилась своим умом. Это была её излюбленная «пластинка».
– И сколько это сумасшествие продлится? – выдохнул юноша, уже мысленно готовясь к долгому и трудному периоду.
Платон любил Катю. Эта девушка, тонкая и высокая, почти прозрачная на свет, сводила его с ума. Бесконечно длинные ноги, высокая грудь, всегда чистые и безукоризненно ухоженные натуральные белые волосы, огромные синие, именно синие, а не голубые, глазищи!..
Но потом появилась Маша. Она была полной противоположностью Кате и своим боевым характером буквально забрала Платона себе.
– Навсегда, – твёрдо ответила знахарка. – И никто на свете не сможет её спасти.

Вернувшись в офис, Платон и Маша чуть ли не плакали. Несмотря на все противостояния, эта троица всё-таки всегда была готова помочь друг другу.
– Нет, как бы я Катьку не любила, такого я ей не желаю, – произнесла Маша. – Что собираешься делать?
– Я не знаю, – ответил Платон. – Посмотрим, что там будет в суде, а то, может, ничего из предсказанного и не случится…
Платон собрался и поехал в суд. Там, в заседании, он поймал себя на мысли, что всё это он уже видел, а сейчас, словно пересматривает давно знакомый фильм. Вот судья сказала, что Платон в этот раз оказался прав. Вот все стали собираться, чтобы покинуть зал заседания. Вот юристка, девушка лет тридцати пяти, копается в своём кожаном портфеле, укладывая в него различные бумаги.
И вот, в тишине собирательств, судья вдруг произносит:
– А нет ли у вас ещё каких документов?
Платон узнаёт эти слова. Он смотрит на юристку. Та, удивлённо, лезет в портфель и достаёт какой-то документ. Затем неуверенно протягивает его судье, а судья решительно произносит:
– Ну, вот! Вы (обращаясь к Платону) опять проиграли!
Платон смотрит на документ – «Инструкция 1927 года».
– Это же старый документ! Он уже не действует!
– Его никто не отменял. А, значит, действует. Заседание закрыто. Тексты решения получите у секретаря.

– Проиграл? – поняла Маша, только взглянув на Платона.
Платон утвердительно кивнул.
– Всё так и было? – спросила она.
Платон снова кивнул.
– Поедешь в Москву?
– Поеду.
Он собрался. Сел в свой «Мерседес» и помчался в столицу.
Всю дорогу Платон находился в странном, изменённом состоянии. Он раз за разом перематывал в памяти визуальный ряд судебного заседания и понимал, что знахарка всё предсказал слово в слово. Но откуда она это могла знать? Платон, будучи образованным человеком, не верил ни в какие чудеса или наговоры. Но как всё это работает?
Он ехал на автомате и всё думал и думал над этой ситуацией.
– Привёт! – услышал он в трубке телефона мягкий и ласковый голос Кати. – Ты уже едешь?
– Еду, – ответил Платон, пристально вслушиваясь в любимый родной голос: нет никаких изменений – всё такой же ласковый, мягкий, с лёгкой хрипотцой.
– Тут тебе принесли документы…
Платона обожгло. Он уже и не ждал их. Договаривались просто посмотреть, почему он никак не может выиграть в суде обычное лёгкое дело; может, кто-то стоял за его оппонентом.
– Павел сказал, чтобы ты посмотрел их внимательно. Там есть что-то очень интересное, – добавила Катя.

Когда Платон приехал в Москву, Катя встретила его ласково, обняла и поцеловала. Но сейчас юношу интересовала только заветная папка. Когда он раскрыл её, то обомлел – там значилась короткая запись: «выбыл в связи со смертью».
Платон вспомнил слова знахарки. Его оппонент вот уже пять лет, как был мёртв. В документах было указано уголовное дело, возбуждённое по факту его смерти. И, получается, что в суде он встречается с самозванцами…
Платон больше не стал думать в том направлении. Он в страхе посмотрел на Катю. Очень пристально и со смешанными чувствами укоризны, доброты и любви и злости.
– К бабке ходила? Против Маши что-нибудь делала? – выпалил он.
– Ты это о чём? – искренне непонимаючи, пожала плечами девушка.

На следующее утро Платон, подходя к офису, уже потянул за ручку входной двери, когда к нему подбежала Катя.
– Привёт! – поздоровался он, внимательно осматривая девушку.
– Ты, знаешь, я тут…
У Платона разжалась рука, и дверь с ударом закрылась.
Перед ним стоял другой человек. Да, внешне это была Катя. Но голос! Этот голос был не её. Казалось, что в Катю вселился какой-то демон, который мужским тембром на противном воровском жаргоне сыпал всяческими непристойностями и рассказывал Платону о каких-то «стрелках», «сходняках» и «разборках».
Катя вдруг передумала входить в офис и убежала.
Платон стоял, ошарашенный. Он снова вспомнил слова знахарки и осознал, что Катя сошла с ума.
– И что, правда? – позвонив, спросила Маша.
– Да, – ответил Платон. – И мёртвый в суде, и Катя с ума сошла…

Как прошёл следующий год, вспоминать не хочется. Катя остриглась клоками и почти наголо, покрасила свои немытые пакли в грязный красный цвет. Целыми днями уголовники и попойки. Новенькую четырёхлитровую «пятёрку» «БМВ» новый друг Кати разбил о первое же дерево. Катя спаслась чудом – он хотел её скинуть с моста в Оку.
Уже через несколько дней она заглянула в офис с фингалом под глазом, переломанной рукой, без денег, с бодуна и стала рассказывать про фиолетовые потолки и шпионов, вылезающих из розеток, и про то, что бросила «этот долбанный» юридический институт.
Родители забрали её домой нищую, в одном трико, без копейки денег и совсем не в своём уме.
– Не наш клиент, – в задумчивости ответил батюшка, осмотрев Катю. – Церковь ей не поможет.
– Не наш клиент, – словно сговорившись с ним, произнёс врач, вызванный из психиатрической больницы.
Катю оставили дома. Она со всеми дралась, перестала ухаживать за собой, не всех узнавала, временами подбегала к окну и с восьмого этажа кричала:
– Вот, Гена приехал! Сейчас он меня заберёт!
Но никого за окном не было…

– Врагу такого не пожелаешь, – задумчиво произнесла Маша. – Да, мы, конечно, не любили друг друга. Из-за тебя. Но не до такой же степени, чтобы друг другу уродовать жизнь или к бабкам ходить. Я не верю в это. Но от твоей Кати всего можно ожидать.
– Опять ты…, – вздохнул Платон. – Я понимаю, что вы не глупые девушки и на такие гадости не пойдёте. И я – не верю во весь этот бред!
– Но Катя сошла с ума!
– Сошла…
– Что ты собираешься делать?
– Найду эту бабку. Спрошу у неё, были ли у неё девчонки вместе с Катей, и делали ли они что-нибудь плохое?

На поиски бабки ушло полгода. Только через других людей Платон сумел узнать, что всё так и было. Катя действительно приходила к ней с двумя подружками. Они всё и рассказали Платону. Девушки сделали обряд. А Катя его не доделала.
Всё так и было, как говорила знахарка. И это значило, что Катя останется сумасшедшей навсегда.

В один из летних вечеров, когда время приближалось уже к одиннадцати часам, Платон допивал свою тридцатую чашку крепкого варёного кофе. Судебное дело с покойником требовало максимальной концентрации. Все юристы отказались от участия в процессе, и Платон остался один.
От принятого напитка мысли стали ясными и чёткими, в голове всё летало, словно в каком-то продвинутом компьютере.
Платон в очередной раз вспомнил Катю, и на его глаза навернулись слёзы.
Он уже собрался уходить, как вдруг где-то в глубине его раскрученного кофейным напитком сознания зазвучал стих. Сначала он был очень далеко. Но потом приблизился, и Платон уже записывал его, стараясь успеть за диктовавшим.
Через несколько минут юноша перечитал. В стихотворении было сказано, что завтра к Кате вернётся разум, она восстановится в юридическом институте, вернётся к Платону, и всё плохое уйдёт в историю.
– Да, уж, – удивился Платон. – Если бы всё стало так, как я написал…
Будучи поэтом, Платон иногда замечал, что его стихи имеют какую-то особенную силу. Они словно реструктуризировали пространство, и человек, однажды прочитавший его строки, навсегда менялся и никогда их не забывал.
Но это было в лёгкой форме. Ничего значительного.
Платон выключил компьютер и пошёл домой.

На следующее утро юноша только вошёл в офис, как послышался звонок телефона. Платон поднял трубку и обомлел.
– Привет! – произнесла Катя тем же мягким ласковым голосом, который Платон так любил и вместо которого последний год звучал какой-то металлический демон; теперь это была Катя – его Катя, его любимая Катя. – Ты звал меня? Я пришла! Со мной всё хорошо. Я теперь в норме. Представляешь? Я уже с утра успела сгонять в институт и восстановилась! Не знаю, что со мной было…

Старшая дочка унаследовала те же самые огромные синие глаза и белые, почти что платиновые волосы Кати…

10 октября 2014 г.