Зима и ночь грядут рука об руку.
Пургою замело остатки дня.
Медведи, обходя свою округу,
Пока минуют счастливо меня.
Везде им путь и незачем дороги.
Уверенно бредут на острова.
Там заберутся в тёплые берлоги,
Когда зима войдёт в свои права.
Увидят сны о сытном жарком лете,
Появится медвежья детвора.
Сначала – на молочной, на диете,
А там, глядишь, охотиться пора.
Ледовая и снежная пустыни.
Промозглый и забытый Богом край.
Безбрежно монотонные картины.
Ни звона комара, ни птичьих стай.
От ойкумены где-то на отшибе
И до поры, «что есть оно, что нет…»
Для одиночки верная погибель.
Здесь ни один не жил анахорет.
Часть скромная поверхности планеты,
На взгляд людской лишь скорбная юдоль,
Как пасынок ущербно обогрета.
Но всё должно свою исполнить роль.
К людским страстям и мненьям безразличны
Медведи – привилегия зверей.
Им запах, вкус и цвет своеобычны.
Здесь всё родное с молодых когтей.
К добру и злу никак не тяготея,
Они Эдем облюбовали тут,
Где не сыскать ни яблони, ни змея.
Здесь, вообще, деревья не растут.
Рассвет идёт не скоро за закатом.
Зато потом с закатом не спешит.
И всё живёт особенным укладом,
Что никому ошибок не простит.
Колоды лет так всё идёт по кругу.
Предписанный природою удел.
И мнится, будто напевает вьюга:
«Непостижима мудрость Божьих дел…»