Настал последний день воскресный.
Придёт к полночи к нам февраль,
только тем и интересный,
что короче, чем январь.
Я останусь на диване
время грусти коротать.
Заварю печаль в сметане,
лягу к ночи на кровать.
И... усну, не зная грусти,
и не ведая печаль.
Может всё-таки припрётся
не осенняя, но жаль.
Всё покроет цвет сирени –
спи по дням и не вставай.
Скрипнут вскоре чудо двери
и проснётся мой Алтай.
Может, вспомнят между делом
в Зеркалах про мой портрет,
олигарх, где ходит в белом,
игнорирует запрет
улучшать породу жизни,
онемев от торжества
всей нелепости в Отчизне,
щедро дарит что Москва.
Нам расхлёбываться с вами,
дорогие земляки,
трехэтажными словами
крыть их надо, степняки.