+++
Я замерзал до звёзд на коже;
зима, моя свирепая блондинка,
ты улыбалась ясным утром,
снегов румяных заплетая косы
и распуская по просёлкам вьюги.
В окно моё стучались тени веток,
и мотылёк свечи дрожит от воя ветра
в печной трубе,
на лавке иней простынью блестел,
и трепетал зелёный индикатор радиолы,
передающий новости Вселенной,
как лист осины.
Там далеко – бетон духовной жизни,
а здесь – кадушка огурцов солёных,
промёрзшая до инея изба.
Что хлеб? В углах горстями снег
пылится – казалось бы,
в центральном отопленьи
спасенье одиноких душ,
перестучишься – и не надо в гости.
Перо держу в холодных рукавицах
мороз по коже от причуд воображенья.
И ночь развеселилась:
мне говорят: порадуйся сосед
у на обновка за обновкой .
Я не верю: в глазах обои и серванты.
Его сосне тоскливо средь ковров
бокалов с янтарём шампанским;
её не украшает блеск игрушек
которым нет цены: на свалку ёлку.
Здесь вместо Блока просто пищеблок
а вместо праздника – бессмысленный обед.
И бред: Время в образе быка
заходит в новогоднюю квартиру
его наш доминошник дядя Лёша
с размаху убивает кулаком,
и все мы пожираем беспощадно,
потом играемся с его костями
на коврах или паркете.
Гроза, гроза… Кому она угроза?
В обломках ослепительного солнца
мир перечёркнут молнией мгновенной.
Как пишутся стихи?
Всё плохо, плохо, сердцу плохо,
нахохлившись сидишь и дремлешь,
вдруг свежий ветер – ты летишь.
Но это сны, но это только сны.
Но это снег, но это только снег.
Полвека от весны и до любви,
пустыня разделила человека,
природа разлюбила человека,
аэропорты, пересадки и вокзалы:
тебя уже нет здесь, но нет ещё и там.
И звёзды собираются на коже.
13-16 июля 1985 года
+++