У бытия весьма зачуханный затылок.
Раздвинь-ка спутанную вязов шевелюру -
перед лицом брезгливым днЕвного светила
какая нынче оголилась бы натура!
Да разве может его что-то беспокоить?!
И пёстрый блеск через листву подобьем кружев
на брёвнах тлеет, будто изнутри обои
ростки свои сквозь стену выгнали наружу,
так как в нутре послевоенного барака
изводит сырость, и о стены когти точат
худые кошки... А случись на кухне драка -
всё ж не смертельно, но уже привычно, впрочем.
Дождями, временем и ветром изувечен,
барак под вязами в районе Макаронки -
в обнимку девушка с гитарой на крылечке
поёт о чём-то отрешённо и негромко.
В такт чуть подрагивают тонкие коленки
в полуприкрытии дешёвенького ситца...
Но атмосферу ветер солнечный колеблет,
на струнах плавится. И голова кружится.
Пройду я мимо без оглядки. А иначе
здесь всё случается: из-за перегородки
своей клетушки:"Загляни на чай, красавчик!"-
вдруг закричит в окне расхристанная тётка.
Где в организме заключён питейный орган, -
не знаю точно? Но он движет мои ноги
отсюда к винному прилавку военторга,
который смотрит на барак через дорогу...
Лето 1978