Дед купил телевизор одним из первых в селе - еще по молодости. В семидесятые телевизоры были редкой забавкой, к которым так и относились, как к диковинке: ставили под образа - в красном углу, а когда гас лупатый экран, украшали вышитыми салфетками и скатёрками.
На передачи собирались все "безлошадные" соседи - потом пили вместе чай, обсуждая новости, что донес до селян сквозь частые помехи приемник.
Вот из-за посиделок по душам Дед Прохор телевизор то и приобрёл. Да и то: хозяин он был справный, пчеловод - оттого лишние деньги на всяческие пустяковины водились, телевизор, тогда еще телеком никто не называл, так как такая вещь в хозяйстве явно была от избытка: есть же радио, которое всё, что нужно жителям деревеньки разлюли-малина могло доложить. А чтобы с картинками - это уже роскошь. Так Прохор и зароскошествовал.
Когда же телеки появились в каждом доме, да еще и в цвете - Дед из принципа от своего избавился. То есть старый вышел из строя - а новый Прохор покупать не стал. "Нечего там смотреть", - упартился старик. "Это его зрение подводит, а очки носить стесняется при бабах-то", - выдавала дедовы тайны всезнающая соседка. Прохор только отмахивался на такие разговоры.
Собственно, людей становилось в тех местах все меньше, и телевизор, как ни парадоксально, переходил в ранг вещей необходимых : поговорить-то не с кем. А так всё же живое человеческое слово.
"Ты так от мыслей своих с ума свихнёшься, - не понимали старика одногодки, - это ж какая муть от житухи нашей глухой днями в мозгах крутится."
Но дед не верил в такие пророчества. А то ещё поговаривали: "Сопьёшься на старости лет в отшельничестве". И тут строптивец не соглашался: "Они с чего пьют-то. Потому как слабы, энергии не хватает. Это как машина - залил - моторчик-то и затарахтел. Весело так, споро. А вышла саляра - хлоп, и стоит истуканом. Негде ему самому-то энергией разжиться. Бегут в разъезд." Разъездом по-местному назывался пристанционный продуктовый магазин, где отоваривались те, кто не гнал самогон дома или потчевал каких нешуточных гостей.
"Тебе знать по особой разнарядке керосинчик выдается," - посмеивались над дедом. А тот только покрякивал да кивал седой головой, ничуть не тронутой как у многих молодых лысиной.
Как-то раз в разъезде деда решили "разыграть". Перед этим как раз прошла передача про телекинез - когда женщина имела до настоящего мужа по молодости в институте в любовниках негра, учившегося в СССР по обмену студентами, а потом благополучно вышла замуж за русского, родила дочь. Никто бы про того негра и не узнал никогда. Вот только внучок выдал тайну бабушки, родившись арапченком. Дело в семье дочки докатилось до скандала с роднёй мужа: нагуляла мол, да ещё и от негритосов каких-то. Бабушка, глядя на дела такие, покаялась перед всей роднёй в глупости по неразумным годам своим . Однако ей не поверили. Оттого дело приняло нешуточный оборот. Дошло до экспертиз по установлению отцовства. А потом и до целой передачи на ТВ.
Как раз собравшиеся в магазине обсуждали житейские истории с аналогичными местными случаями, когда в двери показался дед Прохор.
"Что скажешь, знахарь, мог ли негр из Африки воздействовать на расстоянии телекинезом на родившегося в России внука, про рождение которого он там и знать не знал."
Дед, уловил подвох в истории. Поговаривали, что бабушка Прохора не так просто зачала свою дочку - мать Проши. Что той сначала, ещё в девках, всё снились голоса и плач ребенка: да так явственно, что еще и не будучи ни с кем обрученной, девушка сбегала по ночам из дома - искать того плачущего малыша. За это за чудаковатой и закрепилось прозвище Дурында. Оттого и замуж брать её не хотели свои в селе, пока не подвернулся сын лесника и не увез молодуху из деревни в лес, где и прошло собственно детство самого Прохора, коий бабушку любил и всегда в детстве, не глядя на авторитеты, защищал, если кто задевал плохим словом женщину: "никак от духов родила дурында".
Потому на вопрос Прохор отвечал обстоятельно: "Да человек это не тело, и не душа. Это изначально слово, вот сказал кто-то вверху: да будет так - и стало так!"
"Так почему ж стало по слову черного негра, не не по слову белого деда, который настоящий дед?"
"Потому как этот дед слов-то не ведает. И сказать кому не знает. А тот, еще когда с бабушкой по молодости ласкался - уже слова все сказал. Зря он что-ли за тысячи километров приехал. Не зря. Для этого самого дела и приехал. Чтоб след его и среди белых людишек остался".