В кондитерской было тепло
лишь изредка юго-восточные дуновения
журнальных страниц колебали электрическое пламя
исходившее откуда-то сбоку
Мерный говорок соглядатаев за соседними столиками
задавал пошаговость вечеру -
рука тянулась к чашке мятного шоколада
между пальцев мелькала ложечка с наполеоном
осторожно поджатые губы словно скрывали чревоугодие
но за ними зубы неумолимо превращали в жиденькую кашицу
все страхи Святой Елены будь то изоляция или напротив вседозволенность
Рука с салфеткой поднималась к уже ослабленным губам
уже со знаком почтения съеденному
уже совсем непринуждённо
намекая на необходимый глоток
Мысли не задерживались на подсвеченном глянце
и неслись вопреки всем здравым смыслам
прочь к несбыточности и сумасбродности
палец водил по строчкам
но глаз не улавливал отпечатанных там значений
Крепко обхватив острую коленку спутницы
услужливый тенорок соглядатая справа
уныло вещал о Гарсии (Лорке)
Явилась снисходительная полуулыбка
потому что как бы этот тенорок не пытался звучать
звучал он лживо
по студенчески
но создавал удобный фон для размышлений
«Война не убила
жизнь не смяла
становится скучно
пишу себе под зычные вопли случайных людей
наплевав на знаки препинания
и грамматическую сущность предложений
словно слизав исполнение с кого-то более смышлёного
и оцененного по достоинству
в надежде выпестовать своё собственное слово
Это слабость чёрт возьми
обыкновенная и человеческая
уминаю торт
и выискиваю предназначение
благо блокнот всегда под рукой
тоже мне Писатель
мать твою»
Оставленный без внимания журнал
сполз под ноги и сложился вертикально
скопировав букву «Л»
но весьма удлинённую обложкой
и распушёнными страницами
Мелкий почерк коряво ложился на разлинованные
листы блокнота обозначая координаты поиска
того самого предназначения
несбыточного и сумасбродного
что извечно выступает жизненным определением
творческих мук и созидания
Кондитерская давно опустела
Официантка с красочным именем Надежда
выгравированным чётко посередине её фартука
терпеливо ждала последнего клиента
ссутулившегося за пустой чашкой и кипой смятых листков
он как душевнобольной бормотал что-то под свой кривой нос
и усмехался
и сгибался над огромным блокнотом
с обслюнявленной ручкой
«Одарённый видать» с нежностью подумала Надя
и погасила свет в зале
Нерадивый творец встрепенулся
от такого надругательства над процессом
окинул пустое пространство прищуренным взглядом
и торопливо засобирался
Надя улыбнулась
и также улыбчиво промямлила
в его елозящую спину
«закрываемся»
смутив себя же этим множественным числом
Творец неуклюже влез в тугое пальто
распихал по карманам листки
зажал подмышкой блокнот
и устремился
(прежде превратив журнально-объёмное «Л»
в растоптанный прямоугольник)
к стеклянной двери
и вместо вежливого прощания
всучил деньги в липкие наденькины ладошки
буркнув обиженно
«сдачи не надо»
Он задержался на обглоданных
нещадными зимами ступенях
чтоб прикурить
почиркал зажигалкой
и наконец хромоногим шагом помчался по улице
постепенно теряя очертания в завихрениях
февральского снегопада
Надя вытирала стол и всё ещё улыбалась
как дурочка
мечтала что она в Париже
и только что с ней расплатился
кто-то неимоверно известный
и очень пьющий