Стихотворное переложение повествования, записанного в XVII веке пастором Домской церкви Х. Сталь, составителем первого катехизиса на эстонском языке.
Посвящается Оле и Паше.
Вы слышали о Маардуских влюблённых?
Нет, не о тех, что бродят и сейчас
Рука в руке и взгляды отрешённы,
О тех, что жили семь веков до нас.
В те времена от Куусалу до Иру
Всё топкие, унылые места.
Видать, Господь, когда явился миру,
Болота разместил здесь не с проста.
Заманивал в ту дальнюю годину
Огонь бесовский, что мерцал в ночи,
Заблудших путников в болотную трясину,
И – никого, кричи иль не кричи.
А меж болот, где холмики и кочки,
Решил фон Розен мызу возвести,
Где бы смогли его жена и дочки
Спокойствие и радость обрести.
Не долго счастье в мызе задержалось,
Ведь страсти пагубной барон не превозмог.
Крестьяне, батраки, любая малость
Всё продано за карточный за долг.
Рыжеволосый, мрачный, чужд манерам
Фон Рильке в мызе нынче господин.
При нём отряд жестоких тамплиеров
Хозяину сродни – один в один.
Надолго воцарилось мракобесье.
Плачевна участь Маардуских крестьян.
Всяк обходи бесовское поместье,
Где каждый день хозяин зол и пьян.
Страшней легенда, что о нём ходила,
Хоть днём ужасен Рильке и жесток,
Но под покровом ночи злая сила
В него вселялась – зубы скалил волк.
На землях Маарду всяк стонал от боли,
Плеть оставляла шрамы на спине,
И, всё –таки ужасней нет неволи,
Чем с этим волком ночь наедине.
Несчастье девы, коль она красива.
Её завидев Маардуский злодей
В свой дом тащил, безбожник похотливый,
И надругался, не стыдясь людей.
Те жертвы отправлялись на болото,
Чтобы остаться в топях навсегда,
А жизнь всё прибавляла обороты,
Чума пришла, ещё одна беда.
Чума явилась в нищенском обличье
Седого старика с одной ногой.
Он в Каллавере выбрал дом приличный
И, жалкий, попросился на постой.
А утром всю семью болезнь свалила.
Старик же, с деревянною ногой
Всё шёл и шёл, откуда брались силы,
И бормотал – всяк здесь найдёт покой.
Лишь оборотня, мызного владельца
Фон Рильке миновали смерть и тлен.
В безумных оргиях его черствело сердце.
Да было ль сердце, видно лёд взамен.
Недалеко от мызы, возле моря
Стоял с коровами добротный хлев.
В нем скотницы, ещё не знавшей горя,
Звенел весёлый, беззаботный смех.
С утра до поздней ночи наша Анни
Подойником звенела во хлеву,
А в хижине напротив статный Маттис
Приглядывал за рыбами в пруду.
Знакомы были с детства молодые.
Пора пришла – сердца любовь зажгла.
И друг без друга не могли отныне,
Им друг без друга даже с солнцем – мгла.
Пришла беда откуда и не ждали,
В венчании им пастор отказал.
Без позволенья мызника едва ли
Возможен ваш союз, он им сказал.
О, сжалься, пастор, обвенчай их тайно,
Но был священник непоколебим.
И, взявшись за руки, Маттис и Анни
К фон Рильке на закланье побрели.
И, так, рука в руке, с тяжёлым сердцем,
Два агнца пред бароном предстают,
Вмиг загорелись глазки самодержца,
Где Анни пряталась, тебя не видел тут.
Глаза стыдливо опустила Анни,
Барон надменно, с видом знатока,
Как ездовую лошадь на поляне
Её осматривает в роли седока.
Наш Маттис был не робкого десятка,
Развратника за горло он схватил,
Но тут же оглушён был рукояткой
Меча, продолжить схватку не достало сил.
Наёмниками брошен он в темницу,
И Анни уж беды не миновать.
Прислужнице приказано девицу
Для мызника одеть и причесать.
Прекрасна Анни, ангельски невинна,
Душою и поступками чиста,
Но, неужели, злому властелину
Всевышним на потеху создана?
Тут сердце дрогнуло прислужницы-старухи,
И у меня когда-то был жених
Она сказала Анни, только духи
Его призвали, он давно средь них.
А было время, ведь и я любила,
И я мечтала здесь, у алтаря
Навек соединиться с моим милым,
Но свадебный венок плела я зря.
Меня приметил молодой хозяин,
А, получив от девушки отпор,
Её оклеветал, подобно Каину,
И зачерствело сердце с этих пор.
Ещё донёс он, будто мой любимый
Мятеж готовит противу господ.
Его схватили, до смерти забили,
Как я страдала – знает только Бог.
С тех пор беспрекословно исполняю
Приказы мызника, ведь сердца больше нет.
Несчастных девушек к нему я отправляю,
И, так, на протяжении многих лет.
Смерть по пятам за мной давно уж ходит,
Но раньше, чем пред Господом предстать,
Я вас спасу, а мызник пусть изводит
Меня, не долго смерти мне осталось ждать.
Такую речь произнесла старица,
Потом за изгородью Анни затаив,
У стражи ключ добыла от темницы,
Томился Маттис там: ни мёртв, ни жив.
О, чудо, Маттис снова видит Анни,
На шею бросилась она ему.
Влюблённые смеялись и рыдали
Не доверяя счастью своему.
Грёзы влюблённых прерваны старухой,
Ещё вы не свободны, голубки,
Остерегаясь бесов на болоте,
Вы скоро доберётесь до реки.
А там, уж коле повезёт и далее,
На корабле, в свободную страну,
Дай Бог, отсюда вам скорей отчалить,
Одна за всех я здесь приму вину.
Урча от волчьей похоти, хозяин
Ворвался в комнату, где ждать была должна
Печальной участи своей бедняжка Анни,
Но лишь старуха там была одна.
И Маттиса он не нашёл в темнице,
Призвал наёмников, вскочили на коней,
За парою, подобно хищным птицам,
Несутся, ветра буйного резвей.
Страшна погоня, Гинденбург фон Рильке
Всех впереди на сером рысаке,
С мечами наголо, по узенькой тропинке
За ним наёмники галопом вдалеке.
Скакали кони по тропе болотной,
Наёмники неслись, их страшен крик,
Свет лунный лился зельем приворотным
И, всадников вдруг осветил на миг.
Но, где же всадники, пред нами волчья стая
И крысы вместо резвых лошадей.
С ужасными горящими глазами
Песиголовцы в шаге от людей.
По волчьи воя, клацая зубами,
Пьянящий чуя запах юных тел,
Чудовища вот-вот настигнут Анни
И Маттиса, печален их удел.
В отчаянии тогда взмолилась Анни,
И слёзы затуманили глаза,
Тебя, Господь, молю о сострадании,
Любви не погубите, небеса.
В ответ свершилось чудо, над горою
Собрались тучи, ворона черней,
И злобную песиголовцев свору
Удары молний разметали по земле.
Звон колокола над горой раздался.
С пеной на мордах и поджав хвосты
Бежали волки в страхе, словно зайцы,
Но за собою им не сжечь мосты.
Разверзлись небеса, на землю хлынул
Поток воды и в бурных тех волнах
Песиголовцев свора утонула,
Так Маарду озеро осталося в веках.
А что же стало с Маттисом и Анни?
Не веря избавленью своему,
На колокола звон они бежали
И этот звон привел их ко двору.
Деревня вымерла, дома стоят пустые,
Открыты двери, в окнах ни огня.
Ведь в Каллавере жизни нет отныне,
Жестоко пировала здесь чума.
Откуда ни возьмись, пред молодыми
Возник старик и глухо произнес,
Подарок оставляю вам, отныне
Деревня не увидит больше слёз.
Господь благословил союз ваш, дети,
Останьтесь здесь, забудьте о былом.
За род людской лишь вы теперь в ответе,
Пусть детский смех пустой наполнит дом.
Пропал внезапно, как и появился
Предтеча с деревянною ногой,
А Маарду понемногу заселился
Пустых лачуг не видно ни одной.
То место, где песиголовцев стаю
Гнев Божий разметал вокруг холма,
Горою Колокольною прозвали
И церковь там теперь стоять должна.
Болота понемногу отступили,
Мызу купил разумный господин,
Крестьяне не обижены отныне
Остались годы гнёта позади.
А в Маарду слух прошёл средь молодёжи,
Как будто тот, кто искренне влюблён,
Вдвоём взойдя на гору слышать может
Спасительного колокола звон.