Я был насмешником, шутом,
Я много балагурил,
Я мог шутить над королём
И словом бедокурить.
Я слишком полюбил свой ум
И свой язык, который
Как жало или яд готов
Был остроту исторгнуть.
Со мною серость жизни вдруг
Раскрашивалась шуткой,
И на душе у всех вокруг
Светлело на минутку.
Но смех я слишком превознёс,
Решил - он смысл жизни.
К чему же нам потоки слёз
И грусти укоризны?
Когда так весело, умно
Возможно жизнь устроить,
Когда хотим мы всё давно
На радости построить?
И я смеялся надо всем:
Над горечью, слезами,
Над нищим - тем, что слеп и нем,
над знатью, королями.
И над страданием любым
Привык я насмехаться,
И над святынею любой
Не брезгал забавляться.
Я думал, если слёз совсем
Не будет в наших душах,
Заполнит радость их и свет,
И звон зальётся в уши.
Но смех без слёз - без краски кисть:
Не красит больше судьбы,
И как усердно не глумись -
Пойдут серее будни.
В душе всё слепо, и давно
В моём уме всё пусто,
Уже от смеха - не смешно,
уже от слёз - не грустно.
Когда я в недрах высох весь,
тогда одно лишь понял:
Нельзя ведь радости воспеть,
Всегда смеясь над болью...