«Стану просить у знахарок
В наговорной воде корешок»
(А.Ахматова)
Не потревожат редкие звонки,
И не заглянет старая соседка.
Купила у знахарки корешки,
Потратив на бессмертие монетку.
Бессмысленен беспомощный покой –
Диагноз: на погост или в психушку.
Сейчас вот побеседую с собой,
Да порыдаю в старую подушку.
А за окном протяжная зима.
Вокруг всё до бесчувствия застыло.
Таинственную бездну полумгла,
Живущих растерявшая, размыла.
***
И власти и мысли важнее...
Устала. Всё чаще тревожат
Кончина друзей и тщета.
И я виновата, быть может,
Что мир не спасла красота.
И ночи мои леденеют,
И дней ощетинился бег.
В немом безнадежье черствеет
До смерти родной человек.
И в боли надежду теряю:
Могла, утешая, помочь.
Но сердце чугунные сваи
Вбивает в уснувшую ночь.
И власти и мысли важнее
Чем , «вот и всё кончилось» – нет.
Узнала, как скорбно нежнеет
В глазах провожающих свет.
***
Запрятав страданье, тревогу...
«…меня томит и душит
Обиды и разлуки боль». (А.Ахматова)
Запрятав страданье, тревогу
В конец утомившего дня,
Встречаю я вечер убогий,
Безропотно ждущий меня.
Нет, я не скорблю. Без возврата,
Теряя с живущими связь,
На тройке стремлений крылатых,
Чужим вдохновеньем прельстясь,
Лечу в неземные глубины –
Не жаждущих вечности плен!
Ошибки и беды отныне
Лишь жертвенный стон или тлен.
Себя пожалею. Уныло,
В долину внезапных потерь,
И дыма фиалковых былей,
Вернусь, тяжелея, в постель.
Не знаю, что делать. Как надо,
Без скорбных рыданий и мук,
Изгнаний из рая и ада,
Утешиться болью разлук?
***
Странный снег
А мне приснился странный снег…
И будто не со мной случилось -
Остановился дня разбег,
И небо снежное спустилось.
Легко и радостно вздохну,
Укроюсь от прощальной боли.
Нежданный дар небес приму
Прикосновеньем высшей воли.
***
О сердце...
Вазы, горшки, подсвешники…
Сев за гончарный круг,
Бог, в наказанье грешникам,
Вылепил странный сосуд.
* * *
Тяжесть на грани боли.
Сердце, терпи, терпи!
Грею теплом ладони
Сколы и черепки.
***
И захлестнула...
Уже казалось бы – не пережить…
Уже казалось – горю места мало…
И слово...чьё?-«Спаси и сохрани!» -
Скорбящего бессилия начало.
- - - - - - -
Покой…Уют…
Наполнив прошлым день:
болезнь, аптеки, скучные больницы
/им моё сердце – старая мишень/,
укрывшись пледом словно плащаницей,
через колоду и через плетень,
вплетаю в быль надежды небылицы.
Вот так живу…
/А мир и слеп и глух/.
Грядущего голубенькие птицы
Сметают снег и тополиный пух
На грустью запорошенных страницах.
И безнадежны опыт седины,
И чувств неутолённая прилежность…
И захлестнула, знаю, без вины,
К ушедшим нерастраченная нежность.
***
О грустном
Морщины - не были вчера -
списали росчерком пера
узор с осенних паутинок,
с крестов печалящих могилок.
С природой, знаю, не поспоришь….
и не посмею. Не так скор уж,
тот, кто бессмертие бескрылым
распределяет в мире стылом.
Уже и прошлого не жаль.
Меж тем, томящая печаль
последний год глаза туманит:
быть никому не нужной – ранит.
Но всё живу в спирали боли -
небес начертанная воля.
Быть может в чёрном зазеркалье
насытятся моленьем ранним?
***
Ты не плачь
В безвольной старости моей
Скромны желания и тихи -
Из никому не нужных дней
Не позволяй меня похитить.
О как бы (если б я могла!)
Спастись от смерти наказанья!
Нет, я ещё не умерла,
Но слышу вскрики и рыданья.
Ты знаешь, острая игла
Всё чаще сердцу угрожает.
Нет, я ещё не умерла!
У изголовья свечи тают,
Восковый холод на устах,
Плыву в багровой круговерти,
А сердце, как заснувший птах
В сияющих ладонях смерти.
***
«Женщина, рождённая Поэтом,
Вдруг погасит взоры, как свечу»,
Игорь Северянин
Я умираю каждый день…
С утра завистливая тень,
Сквозь розовеющую сонь
К рассвету рвущихся окон,
Гасила серебристый свет
Несбывшихся желаний след.
Бессилье горькое во мне…
Но вот, в привычной тишине,
Я слышу милосердный глас,
И предо мной предстал в тот час
Стремителен, красив и юн,
С крылами, некто Гамаюн.
Он был величествен, но мил,
О вдохновенье говорил.
Невечность солнечного дня
И невозможность бытия
Приветствовал в моих стихах…
Но робкий зародился страх.
Понятен слов полунамёк –
О жалок, жалок жизни срок!
"Суров у птицы приговор," -
Сказала вещему в укор,
И, обвинив его в бездушье,
Погладила крыло:"Послушай!
Меня бы в осень златоглаву,
В её прощальную забаву –
За бабьим летом, в те года,
Где равнодушная беда,
В покое проржавевших ножен,
Угрозой смерти не тревожит,
И там меня оставишь…
Сможешь?"
Но мне в ответ ни да, ни нет.
Рванулся к окнам. Тяжек крест!
Я ж, к ставшей неразлучной тени,
Прониклась робким уваженьем –
Пусть гасит времени свечу,
Уж худо ль бедно, промолчу.
***
Что-то не здоровится-не можется...
Что-то не здоровится-не можется…
В темных окнах мается бессонница.
В ней, как в ночи всполохи тревожные,
Мысли окаянно-невозможные.
Веры нет. И в лучшее не верится.
А душа надеется…надеется.
***
Не я...
Потерь осознанье… болезнь – наказанье:
Кто выжил, а кто-то не смог.
Но в сером, и ветхом от времени, здании
Надежды горит огонёк.
Четыре кровати…подушки из ваты.
Плывёт в коридор потолок
Больничной регаты…В четвёртой палате
Страдающий голос умолк.
Жизнь словно приснилась. Звезда закатилась…
Горюет чужая семья.
Но мысли сеченье - сквозь боль – облегченье:
Не я…И звезда не моя…
***
Никомуненужье
Беспомощность...Живу и не живу…
На полпути от ада и до рая.
Да не судима буду… Не сужу.
Своих забот от края и до края.
Кошмарам и виденьям нет конца:
Бессонница, как чёрный ворон, кружит,
И у дверей больничного крыльца
Торжественную панихиду служит.
А время то застынет,то бежит.
Свет мечется в фонарном полукружье.
Как долго мне осталось...выжить? жить?
В пустом огромном никомуненужье.
***
Берёзки, больница, Ташкент
В краю,где открывается Сезам,
И минаретов трубы к небу рвутся,
У серых тополей…не верится глазам –
Три юные берёзки к травам гнутся.
Горячий воздух караулит пыль -
Такая вот не майская погода!
Привычнее отцветшая ковыль -
Не нашего вы, сёстры, огорода.
Но слышен грома пляшущий раскат,
И,ускоряя бег, промчится град,
Быть может дождь умилостивит сушу.
И мне б бежать из каменных громад,
Раскрыв ладони, сердце залатать,
Вернуть свою утерянную душу.
***
Ах, сердце...
Ах, сердце, что же ты шалишь?
Уймись, каприз сердцебиенья!
У края чёрной бездны тишь,
Оглохшая от нетерпенья,
Ждёт рокового представленья.
Ах, сердце, что же ты не спишь…
Ах, сердце, что же ты молчишь?
Тебя признают виноватым,
Когда набросив саван ватный,
Предательски подпишешь дату
Ухода в мир иной… Услышь!
Ах, сердце, как же ты болишь!
***
Больничное... весенее...
Опять до самого рассвета
Палат пугает тишина.
А за окном скребётся ветер,
Считает капельки весна.
Кап-кап, кап-кап. Четыре точки.
Кап-кап-кап-кап…Уже грозя.
Сон монотонным многоточьем
Пришёл, когда прошла гроза.
***
Из больничного...
Приходит ночь на смену дня.
В больничных холлах тишина.
С опаской бродит по палатам,
Безмолвные стирая даты,
Сквозняк…И множит эхо стук -
Часы больничные идут.
А ночь уйдёт, собрав тревоги,
Вдруг оглянувшись на пороге.
Как-будто что-то позабыла,
Не убрала, не разбудила…
Но, уступив святому дню,
Уйдёт,умерших помянув.
***
Из больничного 2
Заболел.
Видно вспомнила смерть.
Боли, страха, надежд круговерть…
Гладит щёку, шлифуя, слеза.
Посветлели от боли глаза.
Как не думать о смерти?
Забыть?
Попрощавшись с рассудком,
Завыть:
Почему
Это
Должен
Быть
Я?
Всех прощу…
И чужую тебя.
***
Доктору Никишину А Г
Исчезла ночь…
Вновь белые халаты.
Рисует день
Рожденья и утраты.
Пустынный холл…
Болезней тени бродят…
Покой – укол…
Боль медленно уходит.
- - - - - - - - - - - - - - - --
Вся жизнь – игра…
Пустое соглашенье.
Но верим мы,
Что жертвоприношенье.
Ночей и дней отмерянных
Потратив,
Мы в жизни всей
Хоть в чём – то виноваты.
- - - - - - - - - - - - - - - -- - - -
Глаза закрыть….
И ждать,что будет больно…
Скрывая страх,
Шептать-молить «Довольно»…
Прошу пожить
У ангела в халате…
Не вижу лиц…
Опять ночей утраты.