***

Чернеет небо и недвижим кран
на стройке по-соседству. Тишина лишь.
Пронзает мысль вдруг: а был ли план
на семидневку? Впрочем, меньше знаешь...

Бог создал мир, размазав по холсту
одну судьбу, дробившуюся в вечность,
и дал ей волю за верстой версту
пройти: украсить шагом или сжечь, но
в погоне за бессмертием она,
как за хвостом собака с мыслью – вот же! –
И пусть дорога в целом не видна,
но чаще, выше и больнее вожжи
взлетают, бьют. Покуда конь не сдох,
остановись и ощути мгновенье.
Вот чистый лист, и в нем, пожалуй, Бог
живет потенциалом для творенья.

Но стоит испещрить – и выйдет вон,
впустив искус под грохот павших с яблонь.
Что делать - сохранения закон
попрать непросто. Скрыто или явно
записан во вселенском бюллютне
(внизу страницы самым мелким шрифтом),
а потому бессмертие в окне - 
точь-в-точь сирены. Наш же с вами риф в том,
что вечность - отраженье пустоты,
как и всевластье в зеркале - бессилье...

...Творение, как разговор на ты
с обоими. Но что бы ни спросил я...
Не важно. Не существенно. Процесс
такого разговора невозможен,
как и таланта с краткостью инцест
под взглядами сверлящими прохожих.

Творенье - и отказ от этих двух.
Не потому, что не дает того же:
сродни любви – захватывает дух,
лишь вытащив свое перо из ножен
и беззаботно измарав строкой
кусок стены, и дверь, и холодильник.
Срывается немой вопрос: на кой?!
-Да грош всему цена. Или полтинник.
Без разницы...

...Творить чуть-чуть устал,
И вдохновенье потихоньку стихло.
И кран стоит. И жизнь – большой фрактал.
И вечность в нее смотрит через циклы.