Неразрывной нитью души связаны.
Кто убитым слег, тот заново рожден.
Сквозь года томлением наказаны
Души-жертвы страшных тех времен.
Под конец двадцатого столетия
Матерью была я рождена,
Но во мне живет еще и теплится,
И ночами чудится война.
Каждой клеткой вою и рыдаю,
Песни слушая, стихи, смотря кино.
И не мозгом, чем-то большим вспоминаю
То, что было не со мной давно.
Вспоминаю раны и осколки,
Взрывы и окопы, жар печей,
Стон сирен, бомбежки, похоронки,
Слезы женщин, крики матерей.
Словно умерла я в сорок первом,
В числе первых полегла в огне.
Только вскоре родилась, наверно,
От отца, не знавшем обо мне.
И малюткой, по дорогам жутким
В Бухенвальд вели меня в толпе.
Не дошли… В каком-то промежутке
Расстреляли многих при борьбе.
А еще потом на пытках зверских,
Мне в плену клеймо на теле жгли.
А еще среди могилок детских
Мы с соседкой близких волокли.
Я, сгорая заживо в сараях,
И бежав в бою, стирая кровь,
И в мороз, в блокаду умирая,
Возрождалась почему-то вновь.
Мне колючей проволкой обвило
Сердце, и контузило не раз.
Сколько же смертей со мною было?
Не смогу ответить вам сейчас.
Еще много жизней буду помнить -
Генетически во мне сидит война.
Тот пробел кровавый не заполнить,
Не забыть в любые времена.
Неразрывной нитью души связаны.
Кто убитым слег, тот заново рожден.
Сквозь года томлением наказаны
Души-жертвы страшных тех времен.