Я про доктора Рюделя часто писал мемуары,
только он не нуждается в этих похвальных словах.
Концентрирует в звонких пробирках ночные кошмары
лаборантка Катрин - культура растет на дрожжах.
Семенные гомункулы с визгом на свет появились,
хлопнет пробка сургучная! - и от радости вскрикнет Катрин.
Доктор Рюдель опять опыляет порочную завязь
и бросает душистую мяту в кипящий портвейн.
Пусть Катрин улыбнется ему золотыми зубами,
пусть питается медью и пьет барбарисовый сок,
в полнолунье рожает в скорлупках инсектов и гадин,
ну а утром сбривает станком поседевший висок.
Доктор Рюдель садится за руль и летит по проспектам,
и Катрин суетится, как актриса немого кино,
из трубы выхлопной с едким дымом летели инсекты,
в бензобак жестяной заливалось сухое вино.
Ничего не поймете, их деятельность не известна.
Рюдель вместе с Катрин уезжает гулять на юга.
Я в кармане пробирку ношу со сгущенною бездной:
будто бы в глицерине там плавает плавно луна.
- Доктор Рюдель, какая амнистия нам выпадает!
Годы, годы проходят, как будто скостили срока.
Еще осенью прошлой гуляли мы на Валааме,
и меня защищает твоя золотая рука.