То изнывая от бессониц,
То мучась горькою виной,
Я, как усердный богомолец,
Взываю к женщине одной.
Она и бог, и врачеватель,
И зоркий сторож, и судья.
В оковах тлеющих заклятий
Скользит усталая ладья
Вдоль обветшалого причала
Забытых жизней, прошлых лет.
Бывали дни - Она молчала.
Но время то сошло на нет.
Теперь мы с нею вместе слиты,
Нет слаще и роднее пут.
Ее черты всегда размыты.
Ее ли Музою зовут?
И нет другого мне спасенья,
Как с нею только говорить,
За каплей капля вдохновенье
Из золотого кубка пить.
Беззвучно плавятся волокна
Далеких звездных коромысл.
Уже рассвет стучится в окна,
И день вдруг обретает смысл.