А я встану, бровью – чирк, и пойду,
и пойду... Пойдут круги по воде.
Зазвала я нынче в дом свой беду.
Вот она сидит кукушкой в гнезде.
Я готовилась давно и в серьёз.
Только разве же её удивишь?!
Пыльным запахом израильских роз,
Или тем, что мне приснился Париж.
Из графинчика наливочку по рюмочкам
без дна.
Я б тебе не наливала, милый,
выпила б одна.
Но беда глаза прищурила:
«Жалеешь?! - говорит –
Только во чужом похмелье
голова сильней болит».
Ах, умна! да много ль силы в уме?
Над пупком мишень рисует тоска.
Счастье – мелкая монетка на дне,
Видит око, не поднимет рука.
Не заладился наш пир на троих.
«Что расселась?! Мы ж с тобой не родня!»
А беда колючим взглядом под дых:
«Лишний тот, не кто со мной, а с кем я».
Из графинчика наливочку по рюмочкам
без дна.
Я б тебе не наливала, милый,
выпила б одна.
А беда, хоть и треклятая,
Но правду говорит,
То, что во чужом похмелье
голова сильней болит.