Я снова прочитаю протокол,
И помолюсь, чтоб далее не снилось.
Ведь хорошо, что не опохмелилось.
И не поставишь маковый укол.
Тогда зачем и с кем я воевал?
Смотрю в тебя, я пьянствуя серьезно.
Мы будем пить, я раньше выпивал,
Я воевал, тогда ещё и в Грозном…
Я понимал, что русских не спасу,
В горах Афгана вспомнил нашу реку.
Сейчас я вспоминаю, как несу,
Пока ещё живого человека.
Ведь он живой, остались мы вдвоём,
Ведь он живой, но счастлив и беспечен.
А его тащу и бесконечен
В моей душе российский водоём.
Мне сорок вёрст всего бы и пройти
Где справа горы, слева буераки.
Враги не попадались на пути.
Одни крестьяне, волки да собаки…
Я днём лежал, не пробуя ползти.
А ты в бреду кричал, что я обидел.
Враги не попадались, ну прости.
Быть может попадались, не увидел.
И вот он, тот последний перевал,
Где нас гора с рекою поджидали.
Я на коленях долго простоял.
А вы бы даже звёзды сосчитали.
Мне захотелось жить, едрёна мать…
Я через горы ведь с тобой не выйду.
Вертушки не сумели нас забрать.
Пусть горько жить, но подыхать обидно…
Ты всё никак-никак не умирал.
А время шло, ведь духи не подранки.
Они стреляли, я тебя обнял,
Достал гранату из потрёпанной афганки.
Такою вот жила моя мечта,
Чтобы туда вернуться на восходе.
И чтобы ты живой и красота,
Средь гор на тёмно-синем небосводе…
И чтобы ты живой и красота…