Ее на части разрывают мысли,
Вдруг, в ней созрело скверное желанье:
Представ в коварно-непонятном смысле,
Убей себя, шепнуло на прощанье.
В объятьях вечной молодости дикой,
Где чайка Ливингстон кромсает воздух.
Срываясь в пропасть, но не слышно крика.
Лишь слово вечность, с предпоследним вздохом.
Очерчивая в воздухе кривую,
Себе танцует погребальный танец,
Судьбу приняв, свою или чужую.
В последний миг, сорвав полета глянец.