Этот материал предназначен для тех кто, любит слово как таковое, материал для поэтов – из лаборатории слова, из лаборатории где препарируют и синтезируют стихи. Это игра со словом.
1 глава – сравнительно простые эксперименты, затем сложнее, разные поэты – стиль авторов сохраняется даже после чрезвычайных стохастических изменений. И какой словарь получается, какие «заготовки»!
И чем случайней, тем вернее
Слагаются стихи навзрыд
Пастернак
Нас всех подстерегает случай
Блок
«…А однако же, при всем при том, хотя, конечно, можно допустить и то, и другое и третье, может даже…Ну да и где же не бывает несообразностей? А все, однако же, как поразмыслишь, во всем этом, право, есть что-то».
Гоголь
«Существуют случайные вещи – я и мир». Гегель
Глава 1. И пусть ты кричишь!
Случайный ряд.
Слова в известном стихотворении нумеруются, а затем располагаются как в случайном ряде чисел, например, 7,1, 3, 9, 5, 14, 86, 26, 15, 2, 81, 97, 11, …
Бархат штанов.
Бархат штанов я сошью.
Я голос себе желтю.
Шагом лощеным фата, Дон-Жуана
По Невскому, по полосам.
И пусть ты кричишь!
(Маяковский «Кофта фата»)
Невыносимо.
Есть невыносимо совершенно.
Злобой весь взял обвыл бы.
На улице погуляю.
Она. Хочу. Не могу ответить.
Что ощупал, что?
Безобразие.
Бросился будто к дому бережно,
Оглушительное вдруг удвоив.
(Маяковский «Вот так я сделался собакой»)
Золотокудрые сиги.
Бросали, бросали –
И скомкан багровый.
Отброшен горстями, и скомкан.
Железные, золоченые-
Читайте золоченые буквы!
Полезут под флейту сиги –
Золотокудрые и копченые.
(Маяковский «Ночь», «Вывескам»)
Корова.
Бил свиток зубы ее.
Годов поля на рогах.
Рога годов выпали.
Бил дряхлую ее рогами.
В шуме думают мыши, Телок в уголке скребет.
Мыши неласково в уголке.
Сердце думает в уголке думу.
Не впрок сын матери,
И первая шкура не впрок.
Радость ей не впрок.
Первая мать на колу под осиной.
(Есенин «Корова»)
Пример из памяти.
Смолчал мудрец. Брадатый бы сказал.
И другой случай – смолчал брадатый.
Нет и движенья: стал, смолчал пред ним.
Пример, случай забавный, из памяти сей.
День на другой сказал: «Пример сей,
Господа, на память пример приводит.
(Пушкин «Движенье»)
Стриптиз.
Или раздевается танцовщица?
Мне, дуря, шаль режут.
Реву такая.
Или, дуря, ревю режут?
В меня прожектора.
Сдирают.
Срывает шаль апельсина.
Мишуру тоски, как в баре, сдирают.
Срывают с апельсина шарф или глаза.
У, тоска в глазах такая!
Танец птиц, как рыжий.
У, такая в глазах птиц.
А этот называется стриптиз.
Свист в баре, пиявки, лысины.
Рыжий как страшон!
Свист, лысины. Танец как страшен.
Пиявки, свист пьяниц.
В масштабе Вселенной проклинаю!
Марсианское пляшет на мостах.
Сияние на мостах разомнет марсианское.
Проклинаю и дивлюсь.
Сядет. Как спрошу?
Разомнет сигаретку.
Она сядет Америкой.
Сигаретку, как вас, разомнет.
Сядет, скажет: « Акцент какой!»
( Вознесенский «Стриптиз»)
Глава 2. Пылающий вазон
Способ Лескюра и модификации. Каждое существительное в тексте заменяется другим, которое отстоит от него на n слов в словаре.
Зимнее утробище.
Морозилка и солнце лечение. День-деньской чудесно!
Еще ты дремлешь дружелюбный прелестно?
Пора, красавка, проснись,
Навстречу северной австралийской
Звездистой североатлантической явись!
(Пушкин «Зимнее утро»).
Каждое существительное заменялось 4 словом далее по словарю.
Если заменить все слова 4 словом, то искажение придаст стиху еще более гротескный характер, стих приобретет более машинные свойства:
Зимниковое утробище
Морозилка и солнце лечение. День-деньской чудится!
Еще ты дремота дружелюбный поработитель?
Красивее прособираться.
Открытка сомлетая негасимая взорвалась!
Навыдумывать северо-восток австралийский.
Звездистый североатлантический явленный!
Утроба.
Угрюмый дожеванный скосил глазет
А за решетом четким
Железным мыском проводимсти-
Период.
И на
Него встающих звездануть
Легко оперлись нагайцы.
Но ги-
бельность фонаций,
Царь-девиц, в коронационном газаторе
Для глазенок
сделали больней
враждующий букетец бульварных проституций.
И жутка
Шутников клюющая смехота-
Из желтых
Ядовитых
розалинов
возрос
зигзаг-машиной.
За гамак
И жухлость
взглянуть
отрадно глазенкам:
рабатка
крестецов
страдающе-спокойно-безразличных,
гробницы
домашностей
публичных
восторг бросал в один пылающий вазон.
(Маяковский «Утро»)
Каждое существительное заменялось другим словом, отстоящим от него в словаре на 4-8 словарных статей. Выбор нового слова производился автором (интерактивный режим). Это позволило связать текст и так одного из саых малосвязаных рифмованных стихотворений в нашей поэзии.
Нужно отметить, что использование мощного словаря позволило найти очень редко употребляемые слова – рабатка, фонации, газатор, букетец и т.д.
Бьют жердиной.
Бьют жердиной. Блестит белоличка.
В машинизации темник и жарево.
И бьются ноготки под потолочину,
Как белое прожигание.
Бьют жердиной. Так бьют равендук.
Он в заплаканной красавке
Срывает ручницу как рубку, выбрасываясь на щоферню!
И взвизгивали тароватости,
К ней подбегали, тормоша,
И волочили, и лупили
Лицовщицой по луговоду и крапине…
Подорлик, как он бил подробно,
Стипендиат, Чайльд Гарольд, бич.
Вонзался в дышащие ребусы
Ботопорт острый, как утюжильница.
(Вознесенский «Бьют жещину»)
Способ Лескюра. Дух стихотворения вполне сохранился – само стихотворение Вознесенского надуманное и неприятное – в результате проведенного искажения Вознесенский теряет меньше всех. Ощущение некоего ужаса даже усилено.
Слова редкие и странные – утюжельница, ботопорт, тароватости, лицовщица, луговод… И шикарное – жердина.
Феерия.
Феерия. Достать черничину и плакать.
Писать о феерии навивкой, пока грохочущая смазка
Веснушкой черною горит.
(Пастернак «Февраль. Достать чернил и плакать»)
Способ Лескюра.
Применяем к тому же стихотворению алгоритм случайного ряда:
Плач о феврале 1.
О феврале и плакать.
Чернилами навзрыд и плакать черно.
О феврале писать свой клик и плакать.
Достать навзрыд.
О феврале навзрыд рыдает слякоть.
Плач о феврале 2.
О феврале и плакать.
Чернилами навзрыд и плакать черно.
О феврале пишу свой клик и плачу.
О феврале навзрыд рыдает слякоть.
И грусть срывается как тысячи обугленных грачей,
И криками, чернея, наступает вечер
Последним плачем о феврале.
(Обработка)
Влечение.
Влечение объекта о порождении чувства.
Безудержно влечение возникает и кажется,
Покажется страсть безрассудством.
Думать о влечении если – испепелишься…
Ведет безудержно в себя страсть.
Воспоминание разгорается как мираж.
(Из «Бхагаватгиты»)
Применен случайный ряд.
Глава 3.
Послушайте обрывки теплого бала.
В этой главе предлагается применение принципиально новых алгоритмов – «Вложение», «Сложение» и «Вминание»
«Вложение».
Два разных стихотворения как-бы вкладываются одно в другое.
«Сложение».
Складываются половинки разных стихов, разрезанных по вертикали.
«Вминание».
Одно стихотворение вдавливается в другое.
У бездны.
Женшина стоит уж столько.
Стройно упала в бездну.
Слушает разверзнутую даль.
Свет сквозь наступающий день.
И красная поверхность земли
В кончике застынет все не отстегнув.
Все, изменяясь, сияет и рвется.
С нами зелень глаз.
Прислушиваясь к золоту волос,
Тает жизнь.
Так забывается день.
Поздно будет все!
Рядышком не было меня с кадыками циклотрона.
Я знаю изменчиво, как дети.
Стоит изменить порядок недолгого зла,
Говорить, любя час, когда смысл меняется,
Прислушиваясь к вам всем,
Может быть о просьбе любви.
(Сложение. 1.Вознесенский «Оза».
2. Цветаева «Уж сколько их упало в бездну»).
У бездны 2. (Просьба любви).
(Обработка)
Она стоит у бездны стройно
И слушает разверзнутую даль.
Свет наступающего зноя
По всей поверхности Земли
растягивает красную печаль.
Потом застынет все,
изменится, сияя,
- и порвется.
Прислушайся, как тает жизнь.
И этот день.
Он больше не вернется.
И поздно будет все!
Я знаю, стоит изменить порядок зла
И говорить, любя тот час, когда меняется смысл,
Прислушиваясь к вам всем,
О просьбе любви.
Кое-что про верблюда.
Слезают слезы с крыши неба в трубы.
И ясно стало:
К руке реки, где море полосами блещет, как блюдо,
Сырой погонщик гнал собственные свисшиеся губы,
Устало воткнув в Неву двугорбого верблюда.
(Вминание.
Маяковский «Кое-что про Петербург»).
Послушайте еще.
Послушайте обрывки теплого бала,
Ведь с севера звезды – снега седей.
Значит, туман (это кому-нибудь нужно)
С кровожадным лицом каннибала
Жевал, называя плевочками,
Невкусных людей.
И надрываясь, часы нависли, как брань,
В метелях полуденной пыли – пятый, потом шестой,
А с неба,
врываясь к Богу,
смотрела какая-то дрянь,
Плача величественно,
как Лев Толстой.
(Вложение.
Маяковский «Послушайте» и «Еще про Петербург»)
Глава 4. «Инверсия»
Алгоритм «Инверсия»
Ночь.
Мучение и отвращенье ночи.
От омерзения царящего вокруг проснулись
все враги.
Закрой же мукою разверзнутые очи,
Вослед хохочещему Вельзевулу крикни: «Помоги!»
Кошмары ночи мнут,
и стонет разум.
И немощность
застила водянистые мозги.
Глаза не смотрят,
тошнота,
багровые круги,
Но в глубине уж зреют силы,
чтоб со всем покончить разом.
И в каждый миг жду ослепительную вспышку дня.
(Пушкин «Зимнее утро»)
Как и полагается при инверсии стихотворение изменилось на «противоположное».
Глава 5. Призрачный город
«Изобретатель – это человек, нашедший новую комбинацию уже известных обоудований» А. Эйнштейн
«Творить, изобретать – значит выделять, короче говоря, отбирать» Пуанкаре.
Алгоритм «Дайджесты.»
Элиот.
Элиот как никто из поэтов подходит для машинной «дайджестной» обработки, причем без потери его своеобразной выразительности. Мало теряется и смысл его стихов, ориентированных на подсознание.
Призрачный город.
Что пахнет пылью и одеколоном?
Призрачный город, толпы в буром тумане зари.
Терзая сонные глаза и ожидая стука в дверь,
Думаю я, что мы на крысиной тропинке
Хихиканья смерти и лязга костей.
Ты жив еще? Ты можешь мне ответить?
Разве дряхлый орел расправляет крылья?
Нелепо бесплодное грустное время.
Из сил выбиваясь, надламываются под ношей,
Рискуют, ловят, что-то получают,
Но все они уходят в тьму.
Тише, - сказал я душе, - жди без надежды,
Они уходят и нас уводят с собой.
Пусть белизна костей искупает забвенье.
Мы жили – теперь умираем
В пустыне зеркал.
Так вот как кончается мир.
….взвизгом, вздрогом, со всхлипом!
Не взрывом…
Глава 6. В краю чужом
И. Бродский.
Бродский - поэт, живущий в некоем выдуманном словесном мире. Здесь нет привязанностей, нет страстей, нет ликующей жизни. Это сумеречный грустный мир теней. Поэтому перестановки слов, фраз мало что меняют. Словарь Бродского сам по себе формирует призрачный поэтический мир, не очень зависящий от грамматики и семантики.
В краю чужом
В краю чужом,
Когда ты вспомнишь эту фразу,
Мне в будущем,
За тридевять земель,
Чем будешь ты для глаза?
Ты форма тьмы,
Ты точно вымысел слезы
В ночном покое.
Бродский «Пение без музыки»
Случайный ряд, обработка
Полдень.
1-2. Моргание числа.
В комнате
наяву, пошевелив рукой,
не изменить
окно.
Войдя
на паркет,
деревянит,
как кентавр,
тень.
Тень
профиль уточняет,
повторяя
переход
к цифрам.
Не удивит,
моргнув,
число
воздух,
тем более
речь.
3-5. Следы маятника.
В большой реке, замерзнув, не вернуться.
Пространства взгляд есть цифра.
Она пробегает в стекле,
Благодаря точности.
В уме своих зим,
То есть следов маятника,
Бесцветных, как эквивалент нуля,
Задуматься о цифрах,
Во тьме астрономии
Самому.
6-10. Полдень мозга.
В сущности, вечная классическая мечта,
Исторгает полдень мозга.
Желательно завести музыку комнаты,
Потолок устремить в зеркала Геркуланума,
В окне звук и свет преломив до тишины заката,
Мольбу осчастливив вне тела.
Звук в луче торжествует,
Прикидываясь воздухом жениха,
устремляющегося в высь зеркала.
11. Любой нетопырь – цифирь.
Принуждали холод тела любить,
Без имени, на фоне дворца.
Начинало, хотелось естественней…
Впрочем, любой нетопырь –
это цифирь, навязывающая мысль,
Лишнюю величину в неглиже.
Цифры меняют номера,
Вечно расширяют свой алфавит,
Мечтой взыскуя горизонт
Или город Неповторимости.
Камень, осознающий вес
Памяти,
Сегодня осознает себя.
12. Звезда.
В амальгаме отраженная, жужжит пчела.
Плоть, звук, мысли – не повторит звезда.
Она, источая свет,
Дальше чем тело,
Уходит вперед
И все в себя вберет…
Бродский. «Полдень в комнате» Алгоритм «Отнимание».
На Бродском я испытал новый алгоритм -«Отнимание». В каждой строке отнимаются края (часть слов слева и справа от середины строки, не обязательно симметрично).
Шорох акаций.
Летом столицы пустеют и города.
Войска твоих подруг улетают на юг.
Тоска, хохот и волапюк
В городе, захваченном светофором.
Откуда не помню. Алгоритм тоже не помню.
Будем считать это маленьким жедевром.
Лента лета.
Лента лета длинна, как память.
Ее потянет, вероятно, в зиму.
Меня сквозь Лету с тобою тоже.
Увидеть это, бесспорно, должен.
В полях лишь до цветенья дожил.
И розы там спят навалом,
Честны в цветеньи, в большом и малом.
Я б эти розы назвал благими.
У каждой розы судьба богини.
Все это помнить свежо сумею.
Прощанье с летом всегда больнее,
Чем расставанье с твоей душою.
Сама избрала себе большое
Благо. И разрешенье в заливе Финском
Быть челноком, везущим сфинкса.
Находки:
1. Лента лета длинна, как память.
2. У каждой розы судьба богини.
3. Прощанье с летом всегда больнее,
Чем расставанье с твоей душою.
4. Быть челноком, везущим сфинкса.
Глава 7. Два поэта.
И. Бродский и Т. Элиот.
Стуктуры, амбивалентность и свобода поэтических текстов.
Этот сборник, по сути, является, небольшой поэтической лабораторией, внутренней кухней поэта, кулинарией синтаксиса, коллекцией поэтических структур, метафор и т.п.
«… и вот уже образы эти также настойчиво повторяющиеся, оказываются на поверку сугубо двусмысленными, амбивалентными» Книга Барта «Мифология» - «прекрасный образец такой нередуцируемой многосоставности»
«Волей-неволей приходится, во-первых, делать предметом анализа и истолкования прежде всего образные структуры, интуитивные авторские реакции и оценки, в которые погружены концептуальные идей; а во вторых, исходить из того, что эти глубинные структуры бартовского мышления не были и не могли быть однозначными». С.Н Зенкин «Ролан Барт – теоретик и практик мифологии» ( из вступительной статьи к книге Барта).
Свобода.
Словарь, язык в его полноте, содержат, как сказал бы Гегель, «всеобщую возможность». В поэтическом творчестве свобода образов сочетается со структурированность текста. Диалектика свободы всегда сложна и увлекательна. От поэта же требуется и определенная воля, чтобы организовать метафорический текст. Воля решения. Характер. Гегель справедливо говорит: «Воля, которая ничего не решает, не есть настоящая воля; бесхарактерный человек никогда не приходит к решению. Причина колебания может заключаться в нежности души, которая знает, что в определении она вступает в область конечного, ставит себе границу и отказывается от бесконечности: она же не хочет отказываться от тотальности, к которой стремится. Такая душа мертва, хотя она и хочет быть прекрасной. Кто хочет совершить великое, говорит Гете, должен уметь ограничивать себя. Лишь благодаря решению человек вступает в действительность, как бы тяжело ему не было, ибо косность не хочет выходить из состояния глубоких раздумий, в которых она охраняет всеобщую возможность. Но возможность еще не есть действительность. Поэтому воля, уверенная в себе, не теряет себя в определенном».
( Гегель «Философия права» с.79)
В засушливый месяц.
Вот я старик. Здесь на земле
Я жду дождя, в тумане и дыму декабрьского дня,
В чужих воспоминаньях греясь и с четырьмя окружьями огня,
не стал я, словно мышь в золе.
И не сражался под дождем, и не глодал петит чужого словаря,
Не отбивался я мечом тебе благодаря.
Мой дом пришел в упадок, уж ни в ком
На подоконнике не видя места, коего глаголом,
Где б вылупился он на свет, и не владея горлом,
В притонах Антверпена, давясь кивком,
Облепленный весь мухами, кропя слюной взамен кастальской влаги,
Все камни, мох, и лебеду, обрезки стали и навоз…
Так опаршивел я в Брюсселе,
Отшелушился в Лондоне, кренясь Пизанской башнею к бумаге,
О чем пишу я в самом деле?
Ночами кашляет над головой коза.
Дом мой пришел в упадок, в землю врос.
Вот я старик. Пришел ко мне, как тигр, Христос.
И в оскверненном мае,
тебе твой дар я возвращаю.
Цветут кизил, каштан и смоква, что имеет профиль,
Я дар не разделил и не зарыл, не пропил.
А за стеной ты б увидал:
Хакагава кланялся всем Тицианам,
Мадам де Торквист собиралась жечь
И двигать взглядом свечи…
И с просьбой вдруг через плечо я поглядел от двери:
Уж челноком без нитей там
Ткут исповедь! Но призраков не вижу.
Вот я старик. И дом со сквозняком.
После такого знанья и признанья
Не стану ждать
Прощенья и твоих ответов Ангел, поелику
В истории есть множество тропинок тайных,
Что в шепоте молчанья не увидеть лика…
(Алгоритм «Аддитив» или «Аддукт». Объединены два стихотворения: И. Бродский «Разговор с небожителем», Т. Элиот «Стариканус»).
При сложении возникает нечто новое, если сложение образует новое целое. Возникает вопрос о принадлежности этого нового конкретному автору, то есть по существу, правовый вопрос о собственности.
«Если мы присмотримся более внимательно к тем моментам, проходя через которые понятие свободы развивается из сначала абстрактной определенности воли в соотносящуюся себя с самой определенность воли, следовательно, в самоопределение субъективности, то мы увидим, что в собственности эта определенность есть абстрактное мое и поэтому пребывает во внешней вещи, что в договоре эта определенность есть опосредствованное волей и лишь общее мое, в неправе же воля правовой сферы, ее абстрактное в-себе-бытие, или непосредственность, положена как случайность единичной воли, которая и сама случайна. С моральной точки зрения эта случайность преодолена так, что она сама как рефлектированная в себя и тождественная с собой есть бесконечная, в себе сущая случайность воли, ее субъективность». ( Гегель «Философия права» с.153)
Глава 8. С крестом и трепетом сирени.
Современный человек открывает для себя окружающий мир по законам случая, в процессе проб и ошибок; если он понимает кое-что в какой-либо работе, это, это еще не обязательно говорит о том, что он овладел структурой заложенных в ней знаний…Совокупность его знаний определяется статистически; он черпает их из жизни, из газет, из сведений, добытых по мере надобности. Лишь накопив определенный объем информации, он начинает обнаруживать скрытые в ней структуры. Он идет от случайного к случайному, но порой это случайное оказывается существенным…Мы будем называть эту культуру «мозаичной», потому что она представляется по сути своей случайной, сложенной из множества соприкасающихся, но не образующих конструкций фрагментов, где нет точек отсчета, нет ни одного подлинно общего понятия, но зато много понятий, обладающих большей весомостью (опорные идей, ключевые слова и т.п.)
А. Моль «Социодинамика культуры»
И может быть в моей мозаике, случайно соприкасающей поэтические фрагменты, вы неожиданно увидите много новых идей…
С крестом и трепетом сирени.
Весенним ветром веют лица, лилово- голубые.
И тают, проблагоухав, в четыре лепестка.
Телам легко и сладко. О мои былые,
Для весенеющих забав, любовь, отвага и тоска!
Я снова чувствую томленье – «Ах, вы благоухали!»
И нежность, нежность без конца, в далеком там
Твои уста, твои колени звали…
И вздох мимозного лица по опадающим цветам.
Лица, которого бесчертны так благоуханья,
Неуловимые черты и цветовая речь.
Снегурка с темпом сердца серны. И завоеванье
Оснеженьем сирени, заменившей меч.
Смотреть в глаза твои, чтобы цвели, не увядали.
И в них забвенно утопать. И нам,
О мой изнеженный цветок, идти в лазоревые дали,
Идти с тобой в цветы, в цветах и по цветам!
И Северянин «С крестом сирени» и «Поэза предвесенних трепетов».
Алгоритм «Аддитив» – сложение двух стихотворений
Глава 9. Восток
Я –море…
Я – море, что бурлит – и доброе и злое.
Сказать или смолчать – качаясь, брел домой я.
Ступай в мои глаза – тону в морях ревнивых слез
Тобою потрясен. Нет, не сажайте роз!
Таким уж создан я – ты знаешь, как помочь!
Открой неслышно дверь, хоть совесть не на месте,
О, прокрадись ко мне, в блаженство преврати и в бесконечность ночь,
И дай коснуться губ. О, сердце, я люблю! Не думаю о чести.
О нет, безумье! Ты плавишь сердце мне,
Как в тигле, о любовь, на медленном огне.
Но сочтено не все. И, глядя в высоту,
Я душу распахнуть готов, чтобы твою увидеть красоту
Баба Тахир. Четверостишия.
Алгоритм – синтез строк