Выросли оба ввысь, а в остальном – всё те же:
перебиваемся между двух тонких жизненных граней, между
осколков, остатков, руин, позабытых кладбищ,
между пустых и заросших осокой, ненужных пастбищ,
между истоком и устьем, ручьём и морем,
между дорогой, домом, счастьем, обидой, горем,
между войной и миром, зимой и летом,
между цветов, камней, лунным и солнечным светом,
между деревней и городом, между сказкой и былью,
между желанным лоском и тусклой, вонючей пылью,
между обочин и трасс, между молчаньем и криком,
между самим собой и двойником безликим.
Выросли оба ввысь, а в остальном – всё те же:
друг к другу ласкаемся трепетно так и нежно,
как могут ласкаться лишь кот да малютка-смерть.
Нам бы друг друга, как змей, на груди согреть,
нам бы друг с другом сойтись, как волны с прибрежным песком,
или рука – с перчаткой, или нога – с носком,
как враги, что сошлись для схватки на линии фронта,
или как небо с землёй – на линии горизонта.
Нам друг в друга упасть бы, зарыться, как будто в мох,
проспать весь осеннее-зимний переполох,
проснуться только весной, когда настанет тепло
и понять, как же всё-таки нам двоим повезло.