Простите меня сгоревшие, павшие, битые,
Ушедшие в ночь навсегда в пустоту, в никуда.
Я с вами ходил заодно, как по лезвию бритвы.
Рвал сети коварства и лжи, как сом невода.
Меня не пугали кровавые смерти расписки.
Подвигом грешным я не был тогда удручен.
Старателем числился в дебрях словесного прииска,
Но изгнан в задворки злодейкой судьбой-палачом.
Теперь отгорожен пространством и временем. Глухо.
Никто не откроет. В запертые двери стучусь.
Чешет Медведица в полночи звездное брюхо,
И я одиночеству и беспризорству учусь.
Уйду на заре по траве в тополиное племя,
Оплакав сиротство в тревожном осеннем ветру.
Для жизни у нас есть всегда наилучшее время.
Вселенский на нашей судьбе завершается круг.