Тунгусы верят в чудеса.
Хранят их древние леса
Давно затерянный в веках,
Красавицы Синильги прах.
Там, из колоды на столбах
Струится до земли коса.
Добро творила или зло...
С чего ей так не повезло:
Родиться с дивной красотой
И в мир отправиться иной
С клеймом шаманки молодой?
Быльем предание поросло.
В тайге клубит морозный дым,
Лес стал тревожным и чужим.
Устал охотник, изнемог,
Он заблудился и продрог.
Его привел в чащобу рок.
О, сжальтесь, Небеса, над ним!
Он слышит скрип в тиши ночной.
Пред ним, качаясь над землей,
Колода, как предсмертный вздор,
Таежный разбудив простор,
Раскрыла тленный свой затвор
Тунгусской тайны вековой.
И голос, над тайгой звеня:
-Эвенки прокляли меня,
Но срок проклятия истек,
Лишь солнце озарит восток,
Поправ законы бытия,
Восстану к новой жизни я.
Во дреме леса вековой
Мне надоело быть одной.
Качнулась маятника нить...
Мне не хватает, чтоб ожить
Любви горячей и земной.
Иди, мой друг, иди со мной!
Уже пленяет рук магнит,
А сердце: "Не ходи!" - твердит:
"Ее коварна красота,
За ней, как белый снег чиста,
Зияет пропасть - пустота
И тайны вечности хранит".
В усталой памяти плывет:
-Не о тебе ль шаман поет
В яранге людям у костра,
Синильга, холода сестра?
Не о тебе ль шумят ветра
Зимою ночи напролет?
С трудом сквозь изморозь ресниц
Он видит ту, что всех девиц
Затмила чудной красотой,
И даже месяц золотой
Прелестнее не видел лиц.
И пал эвенк пред нею ниц.
Горящий взор ее пленит,
И нежность девичьих ланит
Омытых чистою росой.
Вот только локон завитой
Коварной тонкою змеей
Чело прекрасное чернит.
Точеный профиль, томный взгляд,
Богатый царственный наряд.
Он шепчет, словно в полусне:
-Синильга, ты ль явилась мне,
Иль духи в стылой тишине
Над бедным путником шалят?
-Иди, мой друг, ко мне, сюда,
На ложе холода и льда!
Завязнув в полуночном круге,
Эвенк шагнул, раскинув руки,
В объятья призрака - подруги,
Теперь он с нею навсегда.
На елях встрепенулся иней
В полярной ночи сизо-синей.
Во тьме печально бубен плачет,
И каждый знает, это значит,
Шайтану выпала удача
Сгубить эвенка в стуже зимней.