Если приоткрыть на кухне окно, то через десять минут в кровати появится мурлыкающее снотворное. Проверено. И ты уснёшь под её баюканье и охрану. Потому что больше тебя охранять некому. Меня нет, но есть две мои фотографии: одна у тебя на тумбочке, свадебная - как хорошо, что я не в белом, а в золотом платье, - а вторая фотография на кухне, тоже свадебная, но другая. Я ругала тебя за эту голубую рубашку, кто на свадьбу одевает цветную рубашку, когда куплено накануне целых три белых.
А меня нет. Я сижу в гостиной и пишу эти строки, потому что мурлыкающее снотворное давно на меня не действует, даже наоборот: оно слишком тяжелое стало с годами, и мало того, что придавливает меня, еще от умиления капает мне на шею свои слюнки.
Сейчас я допишу и пойду готовить тебе обед и ужин. Тебе почему-то очень важно, чтобы была приготовленная мной еда. Это тоже снотворное, если накануне ты получаешь заверение, что еда будет.
А потом я уеду на работу и вернусь поздно. Я бываю дома на целых четыре часа меньше, чем ты. Иногда мне это до отчаянья обидно.
От усталости и нервотрепки я совсем перестала спать. Но каждые пол часа захожу в спальню, чтобы подышать ароматом твоего тихого сна. Я знаю, что в пять ты проснешься, нет-нет, не просыпайся. Где оно это волшебное мурлыкающее снотворное? Пойду приоткрою окно.