Но, помнить это надо!
Уже зима с весною попрощалась,
Цветущий парк манил к себе детей.
И вот компания весёлая собралась
Для поиска каких-нибудь затей.
Друзья куда-то шли, несли гитару
Подростки-школьники - стандартный вариант.
Пиная словно мяч по тротуару,
Пол булки хлеба - птичий провиант.
Хлеб по асфальту грязному катился,
Они играли в пас, кричали: "бей!",
И возле ног у старика остановился,
Что оставлял тот хлеб для голубей.
«Ну, всё, сейчас начнётся, мы -попали.
Где ваша школа, кто вас воспитал?
Вот раньше, дети так не поступали!»
-один из них, кривляясь, прошептал.
"Всё, берегитесь, дед сейчас расскажет"
- сказал другой, подруге подмигнув.
"Узнаем мы, как нас господь накажет,
Послушаем про голод и войну.»
Ну, а старик уже лишь слышал отголоски,
Рукой надвинув кепку на глаза.
И удивились шумные подростки,
Когда блеснула на щеке его слеза.
А был тогда январь тридцать шестого,
Когда отца отправили в ГУЛаг.
Оклеветав учителя простого,
Как тысячи невинных бедолаг.
Он умер, говорят, "на перегоне",
Закопан где-то с остальными в Воркуте,
А мать уехала в прокуренном вагоне,
С двумя детьми и третьим в животе.
И поезд увозил их из под Волги,
Из города, промёрзшего насквозь
К родне, в деревню путь лежал не долгий,
На Русский, и спасительный авось.
А в хате, у родных, сидела бабка.
Покачиваясь в стороны слегка,
Беззубая, в каких-то старых тряпках,
Со свечкою у гроба старика.
Чуть позже и старуху схоронили.
И без запасов, в лютом феврале,
К соседям попрошайничать ходили,
Когда и крошки не бывало на столе.
Но отводили взгляд от глаз голодных,
Помочь желая детям от души,
Соседи, из домов своих "холодных",
Когда тянули ручки малыши.
Мать говорила: "Детки, потерпите,
Придёт весна, когда пурга мела.
Я знаю, как вы сильно есть хотите..."
А в марте мать при родах умерла.
Затем приют, детдом, где всем не сладко,
Там он совсем останется один,
Где младший брат сгорит от лихорадки.
Всё это он запомнит до седин.
Ещё он никогда забыть не сможет,
Ту булку хлеба, что для братика украл,
Наивно думая, что хлеб ему поможет,
Когда тот в лазарете умирал.
Старик стоял, а птицы пели рядом
Под нежным солнышком апрельского денька,
И вдруг задумался: "А может так и надо,
Чтоб всё это забылось на века?"
Ведь поколенье новое не знает
Тот безграничный материнский страх,
Когда от голода ребёнок умирает,
С последним словом "кушать" на устах.
И почему засохший хлеб и крошки
Отправить в мусор не подымется рука
Того, кто видел голод хоть немножко.
Нет! Не понять сегодня старика.
Шагнув вперёд, он кепкой вытер слёзы,
Как будто бы и не было всего.
Но, вдруг, увидел веточку мимозы.
В руке протянутой подростка, для него.
Он взял цветок, как лучшую награду,
Как будто только что желанное нашёл
"Не дай Вам Бог! Но помнить это надо."
Сказал тихонько...и в весну ушёл.