Её, как дорогое украшение, положили в резной футляр и укрыли чёрным бархатом, чтобы никто и никогда вновь не прикоснулся к жемчугу кожи; чтобы аквамарины глаз и хрусталь мысли стали пищей прожорливого Времени. Ларец опустили в камеру хранения.
Не так хоронят поэтов...