Я не могу свыкнуться с мыслью, что все в этом мире имеет срок годности.
И не важно, молоко ли это или общение с самым дорогим тебе человеком.
Ещё пару дней назад я и думать не хотел, сколько дней нам осталось.
Сколько дней до того, как ты снова уйдешь, как бросишь меня, словно поганую шлюху или докуренную сигарету.
Сейчас *** января, 2:40 ночи. Пишу тебе о несбывшемся и проебанном, чувствую себя крайне плохо и опустошенно.
Было ли в нас хоть что-то настоящее? Искреннее? Был ли ты честен со мной хоть в один из тех дней, когда наше общение не ограничивалось взаимной ненавистью?
Сдаётся мне, что с самого начала наши судьбы были совершенно несовместимы. Понимаешь, мой дорогой мальчик? Мы были обречены с той первой минуты, как увидели друг друга. Машинист понимает, что его жизнь кончена, когда в вагоне появляется странный человек или подозрительный предмет. Как думаешь, ты достаточно странный для человека, при виде которого понимаешь, что ты - машинист?
Что нас связывало? Что нас вообще могло связывать?
Хочешь, расскажу каждому гребанному прохожему, какой ты незаменимый, мой чертов сукин сын? Каждый спидозный бомж будет знать, как ты восполнял недостающие элементы моей жизни? Человек, потерявший ноги в Афганистане плачет над нашей историей. Он отдает мне всю мелочь, что собрал за день и обнимает.
Я спрашиваю:
"каково это - лишиться того, что всю жизнь было с тобой?"
Он смотрит на меня самыми
печальными
глазами
на свете.
Он смотрит и сочувствует мне.
"Знаешь, первое время непривычно." - говорит бомж. - "потом привыкнешь, наверное. Но иногда, проснувшись рано утром, ты ощущаешь их. Ты захочешь встать со своего инвалидного кресла, но все лишь посмотрят на тебя, как на умалишённого. Это фантомные боли, дружок. Некоторые части тебя всегда будут помнить то, чего лишился однажды"
Я говорю ему спасибо и ухожу прочь. Мне невыносимо слушать это. Я даже не уверен, что он говорил про ноги.
Я ушёл, чтобы не слышать правду. Правда, порой, бывает страшнее любой клеветы. Ты тоже так считаешь?
Конечно, конечно.
Признаться, я всегда тебе врал. Говорил, что ты невыносимо жирный, что природа отыгралась на тебе, не подарив ни красивого ровного носа, ни точеных скул. Я врал, чтобы видеть зло и отчаяние на твоём прекрасном лице.
Врал, чтобы видеть тебя настоящего.
Нравится?
Нравится, когда я настолько откровенен с тобой, что ты смотришь на мою голую душу и отворачиваешься, потому что не можешь вынести ее отвратительного гниения?
Слушай
Слушай меня, мой милый, мой драгоценный мальчик.
Если в следующей жизни я буду дельфином, а ты заблудшим тонущим человеком, мы пойдём под воду вместе. Тебя не спасут. Твоя мать будет рада, что больше не нужно делиться ни с кем алкоголем. Ты никогда не был ей нужен. И больше не будешь нужен никому. Никому, кроме меня. Ведь чувство ревности и собственничества превыше всего, помнишь?
А сейчас
Мне не в чем тебя обвинить.
Ты чист
Словно католические мальчики до встречи со священником.
Но мне мерзко.
Когда я вижу девушек, идущих по трассе без нижнего белья, по их ногам стекает что-то белое. Я хлопаю по плечу одну из подруг. Я говорю ей
"Девушка
У вас что-то на ноге." - достаю влажную салфетку и протягиваю ей - "вот, будьте аккуратнее в следующий раз"
Она думает, что я чувствую отвращение.
Она ошибается. Настоящее отвращение я ощущаю, лишь при виде твоей любви.
Слышишь?
Я двинутый ублюдок. Ненавидь меня
И тогда
Я буду принадлежать лишь тебе