Вскоре мои труды принесли свои первые жуткие плоды. Я разбивал камень, надеясь, что все мои догадки останутся на стадии домыслов, подпитанных страхами. Но, к сожалению, всё оказалось иначе. Под ударами стена начала проваливаться, обнажая жуткие останки того, кто был здесь похоронен. Но останки интересовали на тот момент меня в меньшей мере. Я продолжал разбивать стену, нанося всё новые и новые удары, до тех пор, пока не разрушил её до основания. Это был тот момент, когда я перестал сомневаться почти во всех своих предположениях.
Мертвец был подвешен к верхушке своей гробницы. Он сохранился достаточно хорошо, не смотря на то количество времени, которое провёл здесь. На меня смотрела, словно умоляющая о помощи, мумия. А дальше я увидел то, что хотел увидеть меньше всего. Ноги и часть руки мертвеца были словно отгрызены. От увиденного тошнота подступала к горлу. Волнение нарастало. Я заглянул внутрь гробницы, чтобы увидеть её дно. Прямо под мумией находился тоннель. Я сразу понял, куда он ведёт. Десятки путей вели к храму. Путь от каждой гробницы. Я стоял, всматриваясь в темноту, пока не понял, что она изучает меня. Кто-то или что-то смотрело на меня из тоннеля. Отпрянув в ужасе, начал закидывать внутрь камни разрушенной стены, пока не завалил вход в тоннель полностью.
Возвращаясь к своим друзьям, я решил не рассказывать им о том, что сделал. Вероятно тогда они сочли бы меня сумасшедшим или параноиком. Но я был уверен, что оно наблюдало за мной из темноты, словно изучая. И, приближаясь к храму, я чувствовал, что это уже ждёт меня внутри.
Шёл медленно, насвистывая какую-то мелодию и стараясь успокоиться. Но мысли мои всё возвращались и возвращались к той тьме. И я не мог отделаться от мысли, что за мной всё ещё наблюдают. Яд страха медленно отравлял душу и затуманивал разум.
Со своими друзьями я пробыл не долго. Все просто обезумели от поисков входа в храм. Через два часа я уже был в лагере и отвечал на вопросы своего раненого товарища, больше приукрашивая картину происходящего, и никак не упоминая своих мыслей на этот счёт.
Не знаю, какие ужасы происходили в те времена, да и не хочу знать. Но должен признать, что настоящая суть ужаса скрыта в нас самих. Сидя у костра, я размышлял, какого же было тем несчастным, которые в ужасе замуровали двери храма. Одного только этого факта мне хватало для того, чтобы не открывать их. Это место словно хотело сожрать меня. И я боялся, хоть и никогда не был суеверным. Я был уверен, что что-то кроется в темноте и ждёт своего часа. А мы, сами того не зная, являемся ключом к свободе сверхъестественного зла. Приоткрываем ему двери.
Вечером все вернулись. Как я и предполагал никакого другого входа они не нашли. Пока все обсуждали завтрашнее мероприятие, я ушёл спать, подозревая, что силы мне ещё понадобятся. Спал я очень не спокойно в ту ночь. В своих снах я видел древние стены и колонны, густую тьму, едва разгоняемую светом факела, и алую кровь под своими ногами.
Утро было холодным и туманным как обычно. Но никто не стал дожидаться, пока туман спадёт. Двоих оставили в лагере, а остальные, в том числе и я, отправились к храму. Этот день стал первым днём нашего проклятия. Роковой маятник пришёл в движение. Петля затянулась на шее. Сказать иначе было нельзя. Не помню, сколько времени нам потребовалось, чтобы разрушить эти двери, но когда камень подался внутрь и начал кусками обваливаться, странное чувство поселилось в моей душе. Словно запах страха и агонии ударил в нос. Тело предательски задрожало. Не только я чувствовал всё это.
Мои товарищи были отчасти правы. Мы были внутри. Это действительно было неким подобием сокровищницы. Здесь было старинное оружие, золотые фигуры и самоцветы. Все охали от восхищения, не обращая внимания на то, что находилось чуть дальше. Но, после наполнения карманов, все поняли, что это ещё не всё.
Крутая лестница уходила вниз, в темноту. И темнота скрывала в себе то, что когда-то вероятно было гораздо ценнее золота и самоцветов. Затхлый запах с примесью чего-то знакомого. Начался долгий спуск вниз. Не знаю, насколько глубоко вела эта лестница, но время казалось мне вечностью. Факелы выхватывали из тьмы кости, валяющиеся на лестнице, прислонённые к стенам, разорванные на части. Останки тех, кто пытался сбежать отсюда. Когда спуск закончился, я понял, что нужно отдать должное этим людям, и их упорному нежеланию, чтобы хоть кто-то приближался к этому месту. Помимо скелетов, внизу нас ждал ещё один замурованный наскоро вход, и останки тех, кто его замуровывал. Но никакого предупреждения никто кроме меня не заметил. И в этот раз стараться нам пришлось гораздо меньше, чем в первый раз. По наскоро закрытому входу шли большие трещины, и мы управились почти за час.
Я словно провалился в свой сон. Древние стены и колонны, обволакиваемы густой тьмой. Огромная комната с единственным доступным выходом на поверхность. Сейчас я понимаю, что это было сердце муравейника. И единственным выход здесь был только для людей. Ко всеобщему удивлению комната была пуста.
Времени никто не наблюдал, и когда мы вышли на поверхность, было уже темно. Но выходя из той комнаты, мне послышался странный трескающий звук сверху и где-то между колоннами. Словно он перемещался. И тогда у меня снова появилось то чувство, будто кто-то за мной наблюдают десятки жутких глаз.