В парке, у стены маленькой старой дачи я увидел растрёпанную книгу;
видимо, она лежала тут давно, под дождями осени, в зимнем снегу,
прикрытая рыжей хвоей и жухлым прошлогодним листом, который будто говорил: я книгу берегу.
Теперь, когда весеннее Cолнце высушило её страницы,
уже нельзя было прочитать, о чём говорят поблекшие линии букв, будто скрытые вуалью лица.
Я пошевелил её и пошёл дальше,
думая о том, что, может быть, это – хорошая, сердечно написанная книга, которую можно было бы взять;
и немало людей, читая её, волновались, спорили, учились думать;
может быть, кого-то она оплодотворила новой мыслью, которая вспорхнула над умным челом,
и многих, в холодные часы одиночества, согрела своим теплом.
Мне вспомнилось, каким добрым другом была для меня книга, полная загадочности –
во дни отрочества и юности...
Бывало, смотришь с перрона в степь, над пустою землёй, в свинцовой дали струится марево, искажая горизонта лики,
на бугорках, около своих нор, стоят суслики,
приложив к остреньким мордочкам ловкие передние лапки,
точно молятся, держа при этом колоски в охапке.
А больше никого нет - дышишь пустотою, и сердце жалобно сжимается от скуки... Всегда хотелось читать для отдыха души, а не для спора да вздора, вздымая вверх руки.
Около полуночи кто-то предложил мне, видимо, выпив крепкого чаю лишку:
пойди-ка, возьми книжку...
Днём часа полтора обильный дождь непрерывно хлестал землю,
затем снова на вымытом небе явилось знойное Cолнце, щедро согрело землю, но
теперь в степи было как в бане – темно и душно.
Среди чёрных туч, в глубоких синих ямах, тускло светились золотые звёзды -
в эту ночь все они казались угасающими, казалось: скоро не останется ни одной звезды.
Предо мною, как бы указывая путь, прыгала лягушка; вдали гудел поезд.
Ночью я читал вслух незначительный рассказ о том,
как хорошая женщина ушла от дурного мужа – на работу для общества, для мира; а потом
читал и думал: хорошая книга – это часть жизни мира, как звезда –
ведёт к лучшим мыслям и делам иногда, а чаще – всегда!
–––––––
Горький Максим. Книга.
В парке, у стены маленькой старой дачи я увидел растрёпанную книгу;
видимо, она лежала тут давно, под дождями осени, зимы снегом,
прикрытая рыжей хвоей и жухлым прошлогодним листом.
Теперь, когда весеннее Cолнце высушило её страницы, уже нельзя было прочитать, о чем говорят поблекшие линии букв. Я пошевелил её и пошёл дальше,
думая о том, что, может быть, это - хорошая, сердечно написанная книга
и немало людей, читая её, волновались, спорили, учились думать;
может быть, кого-то она оплодотворила новой мыслью и многих, в холодные часы одиночества, согрела своим теплом.
Мне вспомнилось, каким добрым другом была для меня книга во дни
отрочества и юности...
Бывало, смотришь с перрона в степь, над пустою землей, в свинцовой
дали струится марево, на бугорках, около своих нор, стоят суслики, приложив
к остреньким мордочкам ловкие передние лапки, точно молятся.
А больше никого нет - дышишь пустотою, и сердце жалобно сжимается от скуки... Всегда хотелось читать для отдыха души, а не для спора да вздора. Около полуночи кто-то предложил мне:
- Пойди-ка, возьми книжку.
Днём часа полтора непрерывно хлестал землю обильный дождь, затем снова
на вымытом небе явилось знойное Cолнце, щедро согрело землю, - теперь в степи было темно и душно, как в бане. Среди чёрных туч, в глубоких синих ямах, тускло светились золотые звёзды, - в эту ночь все они казались угасающими.
Предо мною, как бы указывая путь, прыгала лягушка; вдали гудел поезд.
Ночью я читал вслух незначительный рассказ о том, как хорошая женщина ушла от дурного мужа на работу для общества, для мира.
Читал и думал: хорошая книга – это часть жизни мира, как звезда –
ведёт к лучшим мыслям и делам всегда.
–––––
Впервые напечатано в журнале "Летопись", 1915, декабрь, стр. 8-17.