Столь стремительной кончины
При дворе никто не ждал.
Да, и не было причины,
Даже не предупреждал.
Раз случилось, в одночасье
Собрался «Тайный Совет».
Для державы и несчастье, …
А кому в окошке свет.
Отличился Долгорукий,
«Липу» на Совет принёс.
Пётр в заветах, через муки,
Власть невесте сдал всерьёз.
И Голицын, он как старший,
Вёл Совет на этот раз.
Хохотал, всех напугавший,
Рухнул план и рухнул враз.
Пригрозил, что за подделку
Можно «в пытку» угодить.
Предложил, на всю проделку
Плюнуть, растереть, забыть.
Показал на дочь Ивана,
Что в Курляндии живёт.
Анна, вроде без изъяна,
Род Романовых блюдёт.
Может быть Елизавету?
Всё-таки Петрова дочь.
Не приняли – данных нету
Не в отца и бестолочь.
Долго спорили, рядили …
Головин вёл протокол.
Только к вечеру решили:
«Анну звать, занять престол!»
Анна дочь царя Ивана,
Соправитель был, как Пётр.
Даже не было и плана,
И не мыслила ЧТО ждёт.
Ей Измайлово дороже,
Детство пролетело там.
И порядки были строже,
Пьянство все считали срам.
Выйти замуж очень рано
Дядя Пётр ей приказал.
Из Курляндии, как странно,
Жениха ей заказал.
Юный герцог прибыл к месту,
Как сказали, точно в срок.
Увидав свою невесту,
Чмокнул в лоб и всё, что смог.
Свадьба - громче не слыхали,
Пётр к гулянкам был охоч.
Квартал весь «не просыхали»
Пётр и дальше был не прочь.
Если русскому нормально,
То для немца это смерть.
Получилось натурально,
Герцог всё ж успел сгореть.
Не живя, и овдовела …
Пётр в Курляндию послал.
Так политика хотела,
Чтоб российский был вассал.
И пришлось ей жить в Митаве,
Герцогиней, но без средств.
Пётр поддерживал, а далее
На неё поставлен крест.
Ни сноха Екатерина,
Ни племянник юный Пётр,
Не давали и алтына.
Вроде род уже, как стёрт.
Было много предложений
Выйти замуж, что да как …
То Пётр с кучей возражений.
То для Пруссии не так.
Лишь один запал ей в душу,
Камер-юнкер Эрнст Бирон.
«Клятву в верность не нарушу» -
Так всегда твердил ей он.
И вот вдруг такое диво,
Приглашение на трон.
Всё галантно и учтиво,
Каждый держит свой фасон.
На Совет что повлияло?
Не жила здесь двадцать лет.
Значит связей очень мало,
Для интрижек данных нет.
Заявили ряд условий,
Их «Кондиции» назвав.
Исполнять без предисловий,
Как для армии Устав.
Объявлять войну – нет права,
Мир нет права заключать.
И судить должна Держава,
И налоги назначать.
Не могла элиту власти
Так вот с должности снимать.
И казну трясти для страсти,
Ордена нельзя давать.
А ещё ей запрещали
Землю, вотчины давать.
В брак вступать не разрешали,
Как России, торговать.
Нет прав чин давать военный,
И дворянства их лишать.
И наследника, пусть верный,
Тоже нет прав назначать.
Анна вся цвела от счастья!
Ну, какой тут разговор:
«Я согласна!» Все ненастья
Улетели на простор.
Кремль затих. Собор Успенский.
Инаугурацию все ждут.
Вдруг «Иван», как довод веский,
Ухнул в колокол: «Идут!»
Анна – власть, императрица!
Все успели присягнуть.
Пусть вздыхает заграница,
Анна может всех согнуть.
Через месяц, может раньше
Трубецкой и Кантемир
Сообщили ей, что дальше
Так нельзя, смешим весь мир.
Абсолютный царь на троне
Вот кто нужен всем сейчас.
А не клоун, но в короне,
Весь завязанный до глаз.
Через день на общем сходе
Порвала тот «документ».
А Указом при народе
Упразднила весь Совет.
Как гвардейцы ликовали:
«Появилась наша власть!»
Кто мутил – арестовали,
Кто хотел ту власть украсть.
Управлять же повседневно
Кабинет министров стал.
Всех зарвавшихся – на место,
Кто артачился – «достал» …
Годы скуки, прозябаний
Просто так их не забыть.
Появился чарт желаний,
Невозможно было скрыть.
Дорогие украшения
Захотелось заиметь.
Никакого разрешения
Нет нужды на то иметь.
И она приобретала
Драгоценности в набор.
Благородного металла …
То был явный перебор.
Завела себе конюшню,
Сразу несколько карет,
Лошадей с хорошей спесью,
Дорогущих, не секрет.
Она страстно полюбила
Представления «борцов».
Шут придворный, не забыла,
Принадлежность всех дворцов
Вскоре в свите появился
Внешне, в сущности, пижон.
Это вдруг в Москву явился
Обер-камергер Бирон.
Всем придворным объявила,
Что Бирон старинный друг.
Что он вхож, всем пояснила,
В её самый близкий круг.
Немцы стали доминанта;
Бурхарт Миних, Эрнст Бирон,
Карл Левенвольд и верх таланта
Вице-канцлер Остерман.
Поддержал их Ягужинский –
Генеральный прокурор.
А за ним и князь Черкасский,
Тоже произвёл фурор.
Так надёжная опора
Стала Анне помогать.
Пресекать любого «вора»
Иногда и устранять.
Миних вскорости всбрыкнулся,
Но вмешался в спор Бирон.
И фельдмаршал умыкнулся
В Польшу, в Австрию, в Лион.
Так «Бироновщина» стала
В сферы жизни проникать.
Бить наотмашь не устала,
Люди стали привыкать.
Анна тоже позволяла
По лицу министров бить.
Строгость эта не влияла
Тем не менее, любить.
А военные реформы
Взяты ей под свой контроль.
Чтобы не было проформы,
Анна чувствовала роль.
Из Москвы пришлось убраться
Питер вновь столицей стал
Если с морем не считаться,
То пиши, тогда пропал.
Флот стал быстро возрождаться,
Флотских стали обучать.
Но и жизнью наслаждаться
Ей хотелось вновь начать.
Начались балы, веселье,
Но совсем другой размах.
Возвращается похмелье,
Когда дело стало швах.
Князь Голицын был опальный,
На балах – придворный шут.
А итог, увы, печальный,
Ждёт виновных Божий суд.
Шут «играл» с калмычкой свадьбу,
В дом из льда втащил, … до слёз.
Вроде как в свою усадьбу …
Все ушли, а он замёрз.
Кроме прочих «развлечений»,
Груз Отечества тянул.
Много всяких злоключений
Было – волю не согнул.
На Урале жизнь кипела,
Там Демидов правил бал.
Как душа его болела
За Россию, за Урал.
Даже Англия отстала.
Лучшим признан наш чугун.
Покупать в России стала
По цене один и к двум.
И в Европе с нами стали
Аккуратней говорить.
И полякам трон достали,
И французов разгромить.
Долго будет флот французский
Помнить Данциг или Гданьск.
Только флот и только русский
Показал, что есть и грань
С Портой вновь пришлось связаться,
Взять в союзники Иран.
Кто мог с Минихом тягаться?
Перекоп взял, как бархан.
И ещё в Бахчисарае
Хан кричал: «Аллах Акбар!»
Миних взял Азов вначале,
Там Очаков тоже пал.
Разгромили это ханство,
Хан всем жутко надоел.
От татар сплошное хамство
Много лет народ терпел.
Взята крепость Хотин Порты.
Ломоносов Оду спел.
Заключили мир, но форты
Стали памятью тех дел.
И ни что не предвещало,
Что болезнь уже идёт.
За обедом дурно стало,
Посчитала, что пройдёт.
Тут же вызвала Бирона,
С ним пришёл и Остерман.
Завещание для трона
Им предъявлен был, как план:
«У племянницы, у Анны,
Её муж Ульрих Антон,
Появился сын желанный,
Звать Иван, Романов он.
Ветвь хоть женская, но всё же,
От Романовых идёт.
Он наследник трона, Боже!
Пусть дорогу сам пробьёт.
Регентом Бирона ставлю.
Будешь ТЫ здесь властелин.
Я, похоже, вас оставлю,
Ты останешься один»
26 февраля 2016 года