I.
Стою над Бездной Голубой,
Где тихо шепчется прибой,
Где в окружающей природе,
Летящей птицей на свободе
Себя я словно ощущаю
И, кажется, что я летаю.
И этот радостный полет,
Как в сказку за собой зовет,
Где время быстро пролетает
И где легенды оживают.
Одну легенду знаю я,
Её поведаю, друзья.
Легенда о любви большой,
Безумной, страстной, роковой.
О преданности и о чести,
О злости и коварной мести.
Хотите, верьте или нет,
Но вот о чем уж много лет
Из уст в уста твердит народ,
Что в хуторе Джанхот живет...
В своем поместье родовом,
За щедрым праздничным столом,
Собрал на праздник весь народ
Адыгский князь из рода Хот.
Принял Аллах его мольбы!
У князя, баловня судьбы,
Как предсказал ему пророк,
Родился, наконец, сынок.
Князь Хот и имя ему дал,
Как звали прадеда – Джамал.
И старый мудрый аксакал,
Тогда такую речь сказал:
«Дождался счастья ты, джан Хот.
Наследник твой переживет
Века. И твой народ
О нем легенды пропоет!
И помнить будет весь народ
Твой славный и старинный род!
За это целый рог вина
Я выпью полный и до дна!»
Не знал тот мудрый аксакал,
Что он пророчество сказал,
И что слова от старика
В народе будут жить века.
А мальчик тихо подрастал,
Окреп, уж юношею стал.
Ребенок был во всем хорош.
Красив и статен, и пригож.
И рода княжьего примета -
Глаза небесно-голубого цвета,
Что девушек с ума сводили.
(Так все в народе говорили)
Уже четырнадцатый год
Ему пошел… Вдруг старый Хот
Зимой однажды был простужен,
Пришел домой и занедужил.
Недуг его скосил косой
И отошел он в мир иной.
Так стал Джамал главою рода
И князем своего народа.
В то время город Геленджик
Был по размерам не велик.
Здесь властью был и все решал
Наместник Измаил-паша.
Был рынок для продаж рабов,
Причал турецкий для судов.
Торговля бойкая здесь шла.
В рабах всегда нужда была.
В те времена работорговля,
Как и война, охота, ловля
Была естественным занятьем.
Все не гнушались в ней участьем.
Но наш Джамал не из таких,
Он жил на принципах других.
Когда рабов он покупал,
То тут же их освобождал,
Им сразу вольную давал
И на свободу отпускал.
Они его благодарили
И никуда не уходили,
А оставались все в именьи
Вести хозяйство. Порученья
От князя честно выполнять
И, если нужно, защищать.
И говорил везде народ,
Что правит ими князь джан Хот.
Для гордых жителей Кавказа
Приставка – джан – всё скажет сразу,
Что человек сей уважаем
И средь народа почитаем.
Вот так без потрясений, бед
Прошло еще почти семь лет.
И князь имения джан-Хот
Отметил двадцать первый год.
Пришла пора ему жениться.
Семью создать, остепениться.
Но он об этом думал мало.
Наверно, время не настало.
Однажды в качестве даров
В именье привезли рабов.
И как сказал всем турок-вестник,
То князю Дар прислал наместник.
Хотел он князю предложить
Их всех недорого купить.
Но на охоте был Джамал
И о дарах даже не знал.
Рабам же дали отдохнуть
Чтоб завтра вновь пуститься в путь.
Уже на Западе закат
Настал. Домой назад
Князь возвращался тропкой тесной,
Идя над Голубою Бездной
(Обрыв так называл народ
Что на краю именья Хот).
Вдруг он застыл в оцепененьи
Его сразившего виденья.
Как ангел, будто бы небесный,
Стояла девушка над бездной
И, руки положив на грудь,
Готова к пропасти шагнуть.
«Постойте! – князь воскликнул вдруг,
С трудом сдержав в себе испуг,
Спросил её, – Скажи на милость,
Кто вас обидел? Что случилось?»
«Ты, путник мимо проходи,
Своей дорогою иди.
Уж много задаешь вопросов.
Рабыня я. Из рода россов.
Зовут Марьяною. Как мать.
Теперь мне нечего терять.
Нас привезли сюда как скот,
Чтобы купил рабов князь Хот.
А я слыхала, люди бают,
Что всех рабов здесь угнетают.
Что здесь они все погибают
Или куда-то исчезают».
«Ты что такое здесь несешь?
Ведь это ложь, сплошная ложь!
Когда рабов я покупаю,
То тут же их освобождаю,
Я никого не угнетаю,
Тем более - не убиваю!
Рабы мне вовсе не нужны!
Свободны люди быть должны!
Они тут вольные все люди!
Так было, есть и так здесь будет!
Прошу, красавица, не верь!
Я человек! Не лютый зверь».
Когда Марьяна говорила,
Она от края отступила,
Потом тихонько повернулась
И сердце птицей встрепенулось.
Их взгляды встретились и вдруг…
Природа замерла вокруг
И даже волны тише стали,
И птицы в небе замолчали.
А Солнце, лишь блеснув вдали,
Ушло за краешек Земли.
* * *
II.
Я продолжаю повествованье
О князе Хоте. К тому же сказанье
Уже набирает свои обороты.
Лихие сюжетные повороты
Рождаются сами, легко, «на ходу»,
А я вслед за ними только иду.
Героев наших я вместе оставил.
Прости, мой читатель, что вас я заставил
Додумать сюжет и что будет там дале.
Но мне захотелось, как и в начале
Высказать мысль. Всего пару слов.
Про вечное чувство. Да. Про ЛЮБОВЬ!
Все знают о том, что любовь лишь тогда
Великое чувство и навсегда,
Когда терпеливо готов ожидать,
И жизнь свою бескорыстно отдать.
Но если корысть у тебя в чувстве есть,
Она превращается в страшную месть,
Коль ты на любовь не получишь ответа.
И ненависть только родится на это.
Наместник турецкий в Геленджике
Был воин со шрамом не левой щеке.
Гордый, плечистый, высокий и статный,
Богатый, красивый. Конечно же, знатный.
Но только изъян у него был один.
Наследника не было. А его сын,
Когда воевали под Гулистаном,
Погиб, защищая палатку султана.
И только осталась любимая дочь,
На свою мать похожа точь в точь.
Коса до колен и красива с лица
Высокая, стройная… прямо в отца,
И очи черны как у птицы Сирин,
А звали красавицу Наири.
Паша свою дочь любил, баловал
Желанья, капризы ее исполнял,
В шелка и в батист, и в атлас одевал
И все ей прощал и всему потакал.
Когда Наири уже стала невестой,
От женихов в доме не было места.
Каждый желал её в жёны забрать,
Но, видя характер, сбегали опять.
Всех женихов она отвергала,
С насмешкой прилюдно их унижала.
Она говорила: « Любви в мире нет!
Все это сказки рабов. Это бред.
Я знаю точно – не полюблю!
А если чего захочу, то куплю!»
Думают многие так и сейчас,
Как неразумные дети подчас.
В максимализме своем отрицая
То, во что взрослые верят, что знают.
Великое чувство – ЛЮБОВЬ – настигает
Каждого, кто на Земле проживает.
И вольную птицу, и диких зверей,
Цветы и траву, и, конечно, людей.
Вот как-то однажды, увидев Джамала,
И Наири это чувство познала.
Влюбилась она со всех своих сил!
Проказник Амур её сердце пронзил.
Наири два дня и три ночи без сна.
Не может понять, почему же она
Не в силах забыть глаза князя Хота,
Улыбку его, головы повороты…
И сердце стучит сильней и сильней
Как только вспомнит о встрече своей!
Что с ней происходит ей не понять,
И чувства свои не может унять.
Она попросила у няньки совет:
«Скажи, Ханума, почему этот бред,
Почему нету сил забыть мне его,
Мыслей мучителя моего?»
Старуха в ответ головой покачала:
«Любовь это, милая, - ей отвечала, –
И справиться с ней будет трудно тебе.
Советую – просто доверься судьбе».
«Ты, старая дура, - Наири сказала.
Какая судьба! Нет судьбы! – прокричала.
Есть только желанье моё! Я – плачу!
Он будет моим, если я захочу!»
«Нет, дочка! Заставить любить невозможно!
Ты можешь погибнуть! Будь осторожна!»
«Я если погибну, то только лишь с ним
С князем джан-Хотом, любимым моим!»
И спор вести дальше она перестала,
Но больше смеяться над чувством не стала.
Мой добрый читатель, прошел только миг,
Когда я оставил героев своих.
От первой их встречи прошла лишь неделя
Но дни как секунды для них пролетели.
Они их совсем просто не замечали,
Словно страницы книги читали.
И часто над Бездной летело: «Мой милый!–
Марьяна Джамалу так говорила,–
Мне кроме тебя и друзья не милы!
Не будет тебя – я шагну со скалы!»
«Ну что ты, глупышка, – Джамал отвечает,–
Я буду с тобой! Тебе князь обещает!
А слово у князя крепче булата,
Крепче алмаза, дороже, чем злато!»
Джамал и Марьяна счастливы были.
Друг с дружкою дни напролет проводили
И даже порою не замечали,
Как вместе рассветы поутру встречали.
Но темная зависть и злоба людская
Извечно любовников сопровождает,
Наветы и небылицы рождает,
Отравою лжи наповал убивает.
Но только эти два сердца влюбленных
Не замечали косых взглядов темных,
Язвительных слов, шептаний укромных,
Глупых намеков, порою не скромных.
Для них этот мир был добр и прекрасен
И, также как Солнце, светел и ясен.
Не ведаю как, но Наири узнала
О страстной любви к Марьяне Джамала.
И ревность в душе у нее запылала
И отомстить она возмечтала.
«Нет! Я не верю! Не может быть!
Да как он посмел рабыню любить!
Такого ему никогда не прощу!
И, видит аллах, я ему отомщу!»
Вот как-то однажды паша Измаил
Джамала к себе во дворец пригласил.
А дело всё в том, что Наири мечтала
Скорей отомстить, как она обещала.
И часто в слезах отцу говорила:
«Простите, отец! Я его полюбила!
Не нужен мне принц или там кто-то,
Я замуж пойду только за князя Хота!»
Так Измаила она упросила
И сердце отца мольбам уступило.
Был послан гонец с письмом к князю Хоту,
Что очень наместнику видеть охота
Князя Джамала в Геленджике!
На важном торжественном празднике!
Что паша Измаил собирает друзей
На день рождения дочки своей.
К начальству опаздывать было нельзя,
А то наказанием пригрозят.
Князь быстро собрался, сел на коня,
Сказал, что уедет всего на три дня,
Что скоро вернется. Три дня – это миг.
Впрыгнул в седло и умчал в Геленджик.
* * *
III.
Весна в Геленджике всегда прекрасна.
И пусть меняется погода ежечасно,
Ты не спеши. Немного подожди
И ярким солнцем сменятся дожди.
Все расцветет и будет зеленеть,
И птицы будут в небе звонче петь.
Вот так меняется в душе и настроенье.
Тревоги, беспокойства, угнетенья
Сменяются на радость красоты
И ощущение, что сбудутся мечты.
И вновь душа от счастья запоет,
Когда опять к нам в Геленджик весна придёт.
Джамал на праздник очень поспешал,
Но что там будет, не предполагал.
И чем для князя встреча обернется,
И как судьба в дальнейшем повернется.
А Измаил сам у ворот его встречал,
Как дорогого гостя привечал.
Дорожку красную от входа расстелили
И с Наири за столик посадили.
А Наири, увидев вдруг Джамала,
От неожиданности чуть привстала.
Она действительно в тот миг была прекрасна!
Светилась вся от счастья солнцем ясным.
И вдруг лицо, прикрывши покрывалом,
Склонив главу, тихонько прошептала:
«Спасибо, князь, что соблаговолили
И скромный наш дворец вы посетили.
Мы очень рады видеть вас у нас.
Присаживайтесь рядом, милый князь!»
В душе, как ни противился Джамал,
Но все же он прекрасно понимал,
Вести себя здесь надо осторожно,
И отказаться было невозможно.
Уже блеснул над бухтой луч зари
И он присел с прекрасной Наири.
Наместник, оглядевши всех, привстал
И, начав пир, такую речь сказал:
«Благословен пусть будет наш султан!
Владыка мира и полночных стран!
Пусть имя его славится в веках
И пусть его всегда хранит аллах!
Благодарю вас, гости, что пришли
На праздник дочери любимой Наири.
Поэтому, не надобно стесняться!
Прошу к столу и будем наслаждаться.
Здесь угощения из разных-разных стран,
Прошу присесть за скромный достархан».
Застолье было шумное в начале.
Все гости ели, пили и гуляли.
В честь именинницы хвалу произносили,
Подарки дорогие ей дарили.
Лишь только князь не пил, не веселился,
С Марьяной долгою разлукой тяготился.
Поняв, что праздник будет длиться без конца,
Решил послать в имение гонца,
Что он задержится в гостях еще чуть-чуть
И, как освободится, сразу в путь.
Но по приказу Наири гонца схватили
И в дальней комнате дворца его закрыли.
Наири уж давно была готова
С известием послать гонца другого,
О том, что князь здесь женится на ней
И назовет супругою своей.
А князь, конечно, этого не знал
И возвращения гонца он ожидал.
Но вот проходит день, и три, и пять
А из имения известий не слыхать.
Князь уж серьёзно начал волноваться
И стал до дому спешно собираться.
Но тут Наири к нему тихо подошла:
«Простите, милый князь,- произнесла,-
Нам нужно с вами переговорить
О том, что делать и как дальше жить».
«Простите, я не понял. Вы о чем?»
«О том, как жить нам с вами тут вдвоем.
Здесь все уверены, что скоро наша свадьба
И что в приданое готовится усадьба».
«Здесь без меня, меня уже женили!
А вы меня, сударыня, спросили?»
«А ваш ответ, мой милый князь, не нужен.
Лишь только захочу – вы станете мне мужем!»
«Насилие всегда считается безбожно,
И полюбить насильно невозможно!
Спокон веков та истина известна
И спорить с этим просто бесполезно!
Вы знатны, молоды, конечно же, красивы.
Вы, несомненно, будете счастливой.
И счастье не пройдет вас стороной,
Но только это счастье не со мной.
Нет, госпожа, - ответил ей Джамал,-
Не быть тому, чтоб мужем я вам стал!
Поверьте, вместе нам быть попросту нельзя.
Совсем другая у меня стезя».
«Ах, так! – воскликнула Наири, - знайте Хот,
Что ваш гонец обратно не придет.
Он даже из дворца не уезжал!
Вам все понятно, милый мой Джамал?»
«О, Бог Всевышний! Что вы натворили!
Вы жизнь мою и счастье погубили!!!»
Вскочил в седло и пулею помчался,
Лишь только вихрь за копытами поднялся.
А Наири помчалась вслед за ним,
Чтоб насладиться торжеством своим.
Марьяна, стоя в это время над обрывом,
Молилась вся в слезах с немым призывом.
Недавно ей в имении сказали,
Что князя у наместника видали.
И что гуляния идут недели три
На свадьбе князя Хота с Наири.
Она сначала в это верить не хотела,
А после поняла и присмирела.
Но примириться с этим не смогла
И к Бездне Голубой тогда пришла.
Здесь, стоя у обрыва на краю,
Она припоминала жизнь свою,
И матери глаза чуть-чуть усталы,
И первое свиданье их с Джамалом…
И вдруг сказав: «Любовь моя, прости!»
Шагнула, вскинув руки, к пропасти,
Всей своей жизни подведя итог.
За камни зацепился лишь платок.
Джамал летел в именье словно птица.
Он понимал, что нужно торопиться.
Что там его Марьяна ожидает,
И что она в неведеньи страдает.
Он торопил коня, как только мог…
Вдруг на камнях увидел он платок.
И соскочив с коня, он замер над обрывом,
Подняв платок. «Зачем? – сказал с надрывом,–
Любимая, ну почему меня не дождалась?!»
«Ну, что? Вы счастливы, мой драгоценный князь? –
Спросила Наири, сойдя тихонечко с коня.
«Поймите, князь, вам никуда не деться от меня!
Вы будете моим! Я этого хочу!
А если я чего хочу, я это, без сомнения, получу!»
Она приблизилась настолько близко к князю,
Что, оттолкнув её, он поскользнулся сразу,
Но удержавши свое тело на весу,
Он машинально ухватился за косу.
А Наири, как будто этого ждала:
«Что ж, режь косу,- она произнесла,-
Меня ты опозоришь, несомненно,
Но только сам погибнешь непременно.
А коль поднимешься, то станешь моим мужем.
Пойми же, князь, что ты мне очень нужен!»
«Меня нельзя как вещь купить, продать!
Супругом вашим мне вовеки не бывать!
Я вас не то что не люблю, а ненавижу!
И чем глядеть на вас, пусть лучше смерть увижу!»
И, как бы, подведя словам итог,
Кинжалом резко косу пересёк.
Вот так кончается легенда о любви,
О князе Хоте, о Марьяне, Наири.
А на том месте, где расстался с жизнью Хот
Сосна пицундская над пропастью растет.
И я готов держать с любым пари,
В неё от горя превратилась Наири,
Над бездною застыв в оцепененьи,
Стараясь вымолить хоть капельку прощенья.
Не знаю, правда, это было или нет
Ведь пролетело много сотен лет.
Вот в память о такой любви народ
И называет хутор тот Джанхот.
А вам, читатель, я хочу сказать,
Что вы вольны принять, иль не принять
В стихах изложенное мной сказанье.
И высказать, возможно, замечанья.
Но, сколько времени пройдет, увы, не знаю.
Народ истории страницы пролистает,
Но вот легенду о джан Хоте помнить будет.
И будут пересказывать все люди
Её из года в год, из века в век
Пока в сём мире существует человек.
* * *
1-15 февраля 2016 года