Старик, сидящий на древесном троне,
Совсем седой и сухопарый,
И мимо серых глаз несутся войны,
Как чайки, ласточки, гагары.
Он вспоминает подвиги былые,
И рвётся в ту эпоху память,
Когда цветы краснели полевые,
Хоть были прежде васильками.
Колосья, травы скошены гранатой,
И много тех, кто пали в битве,
А сёстры, матери под крышей рваной
Спасали выживших молитвой.
Ну а теперь на пне сидит широком
Старик седой и очень старый.
Морщина кажется рекой глубокой,
Струною выцветшей гитары.
И те, кто мимо пня проходят быстро,
Лишь видят старость и усталость.
Они не видят золотые искры
И порох, что ещё остался
В пороховницах молодости вечной.
Старик всё так же любит подвиг.
Ему не хочется, чтоб эти плечи
Окутывал косынкой отдых.
Ему оружие держать бы впору
И с ветром на коне умчаться
Туда, где битва сокрушает горы
И в этой битве слышно счастье.
"Деритесь, юные, за жизнь, за пламя
И презирайте боль и слабость!" -
Кричит старик, но юными сердцами
Они быстрей познали старость.
Старик с печалью смотрит в эти взоры,
Но всё же верит верой страстной,
Что хоть один юнец увидит море
И поплывёт средь волн отважно,
Безбрежной не страшась ничуть стихии
И не любя покой и отдых,
Когда несутся отблески лихие,
Когда душа так верит в подвиг.