На третьем году войны я пошёл в первый класс.
Было это под Омском в селе Черёмушки. Там в то
время находились колхоз, воинская учебная часть
и госпиталь. Запомнился мне этот год моей первой
учительницей Людмилой Ивановной Перминовой.
Приехала она к нам из блокадного Ленинграда с
сынишкой, которого мы тайком от его мамы подкарм-
ливали шанежками и пирожками. Любую найденную на
пыльной дороге морковку после колхозного обоза он
тотчас прятал за пазуху. Так наголодался.
Через некоторое время все ребятишки нашего клас-
са ходили за своей учительницей гуськом, как утята
за уткой. Помимо интересных уроков, внимательного
доброго отношения к нам, она каждому из нас давала
"боевые поручения". Девчонки становились санитарка-
ми, ходили с сумками с красным крестом и смазывали
нам каждую царапину йодом. Мальчишки изучали по раз-
вешенным в школе плакатам гранаты, винтовки, танки,
боевые самолёты, корабли, орудия и выбирали себе род
войск. Однако и несколько санитарок подошли к Люд-
миле Ивановне с насупленными лицами и заявили, что
они хотят быть лётчицами, как Гризодубова.
Чтобы приблизиться к "боевой обстановке", группа
наиболее отчаянных "бойцов", в том числе и я, тайком
пробралась в окопы учебного полигона, дождались нача-
ла стрельб и около часа просидели под свистящими пу-
лями, пока нас не заметили с командного пункта. В об-
щем, примерно через три месяца мы были готовы всем
классом идти воевать с фашистами.
Однако нам хватило ратных дел и в тылу. В колхозе
началась уборка урожая. Наш первый класс вместе с
Людмилой Ивановной был направлен на повторную уборку
картошки. Учительница вручила нам старые помятые вёд-
ра и торжественно объявила, что каждое полное ведро-
это снаряд по врагу. Мы тогда очень переживали, что
насобирали картошки всего на несколько снарядов. А
ведь многих из нас из-за этих огромных вёдер и видно
не было.
Потом кто-то из руководителей школы решил направить
нас в поле на отлов сусликов. Из их шкурок, объясняли
нам, будут шиться мягкие удобные для фронтовых снай-
перов перчатки. Мы должны были заливать норки зверь-
ков водой, предварительно накрыв их сеткой, а затем
выскочивших и запутавшихся добивать колотушкой. Люд-
мила Ивановна сразу воспротивилась этому заданию:
"Не позволю калечить души малышей, делать из них жи-
водёров!"
Вскоре мы получили новый приказ Людмилы Ивановны:
"Те, кто научится хорошо читать, будут направлены
командиром части в госпиталь для чтения раненным жур-
налов и книжек". Успеваемость по изучению букваря, а
затем русского языка резко пошла вверх.
В первую пятёрку чтецов попал и я. Мне досталась
брошюра из популярной тогда библиотечки "Огонька"
с рассказами Леонида Соболева. Назывался сборник
Морская душа". Раненные были в бинтах, некоторые не
вставали. Помню, они попросили ещё раз прочитать по-
следние радиограммы зенитчиков из рассказа о Вороб-
ёвской батарее. И когда я читал:"Биться нечем и не-
кем, открывайте огонь по командному пункту, тут мно-
го немцев", раненные тяжело вздыхали. Вероятно,
у каждого на фронте были подобные моменты.
Когда мы уходили, нам силком совали бесценные тогда
кусочки сахара и просили придти ещё.
У меня до сих пор хранится моя первая боевая награда-
похвальная грамота за первый класс, подписанная учитель-
ницей из блокадного Ленинграда.
**********************************
На фото моя грамота, подписанная Людмилой Ивановной
Перминовой, учительницей из блокадного Ленинграда.