***
Ты приносишь мне красные розы и думаешь, что я люблю полевые цветы. А я люблю розы. Но чайные. Фразы холодные, как монеты с мороза. Чеканные.
Я люблю дождь. Тёплый, мягкий, вечерний. Я люблю дождь и смеюсь я как дождь, как смеяться мне только и стоит – до неприличия, судорог, коликов, боли... И каждый шорох меня беспокоит, звуки становятся жёсткими и не по силам. Каждый, как шарик ртути из разбитого градусника. И я их ловлю и смеюсь с такой радостью, какая бывает над смертью, когда тебе семь.
Мы не бывали броскими на пляжах, в метро, в магазинах. Безвкусье зовёшь ты модою, а моду зовёшь безвкусьем. Если с тобой поспорить, ты говоришь «допустим...» с такою особенной грустью, как будто боишься, что я тебя переспорю, потратив на это (и зря) все свои силы разубеждать, убежать и влюбляться во что-то. То, что другим и смотреть не охота в скважину, в форточку, в щель у других. Журналы читаешь такие, что стыдно держать прямо спину, читая.
Я твоя «ахиллесова пята» (для других) и твоя запятая, когда надо перевести дух. Мы с тобою так весело сосчитали до двух! И точно. Нам бы поставили двойку за нашу гармонию спонтанно-непрочную. За наши партии, выходы, выпады, роли... Ты меня сразу так чутко понял и отличил, как «Chanell №5» на слух. Как я ребёнком, когда думала, что «Chanell №5» - это пятый размер шинели, выбрала эти духи для мамы. Не из пяти – из пятнадцати точно. Так и сказала:
«Вот эти вот самые-самые. Можно? Были бы только подешевее».
- Не «дешевее» - «дешевле»!
Как же мне жить с таким феноменальным вкусом? Что-то сжигает внутри, как уксус. Быть бы вот так «подешевле». Где-нибудь делают нервы из кремния?
Нашли, как в плохом анекдоте хорошую шутку. Нам бы должно жутко быть, как шли мы с тобою шатко да так и разбили навечно палатки в начале того промежутка от нас на какого-то совершенства в любви.
Градусник холодный, как голова. Только блестит: «Вот под сорок, сорок один, сорок два». Может хоть сто сорок три, вы поверьте! Как никогда далека я от смерти да и от жизни теперь. Ходишь один, как мой дождь по проспекту. Фразы чеканные, розы не чайные, вздохи нечаянно... Мне не нужны сейчас чайные розы. Мне чай...
Сядешь сутуло со мной на постели и, отняв градусник еле-еле, и разглядев едва, скажешь:
- Эта ангина не выносима. Также как ты. Тридцать семь и два. Вставай на работу, родная.