Черствый хлеб, как «Момент»,
облепил кожурой этот день.
перепутаны роли, отброшены тени...
расстояния меряют счетом из войн,
распоров на кресты из суровых шинелей.
Журавлем не поднять из колодцев воды.
Ведер нет. Лишь веревки. Бездушно. Безмолвно.
И безмозглых амбиций сухой господин
зарывает монеты – плевать на потомство.
Сроки выжжены – словно идет суховей,
оставляя зарубку – на древе заметка.
Кто есть кто и кто с кем – крутит вихрем война,
перекатывая вести черною меткой.
Оторвавшись от дел, сколько зин, сколько зим,
вдруг взлетели на свет средь венцов гороскопьих –
звери разные, предугадав новый пир, где победа придет,
из земли вырыв кости.
Пасти настежь, «зубами» разбросан мир
от великой стены, городов и поселков –
брошен жребий: кто с кем, весть течет по стеклу,
хоровод семенит, - хрупкий мир лучше ссор,
сильных мира сего ублажая, как гостя.
Черствых форм – хлеб-батон, нет, не тот золотой,
простой высушен впрок... на худые известия,
и взвилocь облепихой под потолок дня нависшее зло,
растревожив на месте.
Коромысл уж нет, как и нет мыслей впрок.
сухость, мрак, немота, улюлюканье зала.
Напою из горсти вороного коня, защемив нерв узды,
на сегодня на мало.
28.02.2014
Картина Эвелин Морган