Букет из лилий, царственных особ,
благоухавший тонко, нарочито,
в хрустальной вазе (и по рангу чтоб),
на белой скатерти…
Он был рассчитан
на радость, видимо,
на что-то там ещё…
Душа не приняла. Она узрела
букет другой – цветок укромный.
У изголовья, плохо освещен,
И стебелек короткий, и сопрела
часть лепестка и потемнела.
В граненой рюмке грубого стекла,
казалось, жизнь таинственно текла
и преломлялась, и немела.
В нем тот же цвет, лилейно-белый,
и аромат… Ах, как несмело,
щемяще-нежно дышится ему.
Душа иная, видно по всему,
И позовёт неодолимо,
навек притянет нестерпимо.
Умрут другие предпочтенья.
И этому – вовек нет объясненья.