Колокольчик звенит, удалая несётся —
Погоняет извозчик гнедых лошадей.
Пьяный барин сидит, пьёт вино и смеётся,
Льётся солнечный свет, и дороженька вьётся,
И княжна, хмуря брови, все кричит: «Поскорей!»
Возле старых ворот монастырской ограды —
Там, где нищие просят, призывая Христа,
Бричка сбавила ход, став напротив веранды,
Из неё вышел барин по форме парадной,
Сделав пьяной рукой очертанье креста.
Я сидел в душегрейке у засохшей берёзы,
Мне кидали на хлеб и кувшин молока;
И звенели копейки, в миску капали слёзы,
Я услышал сквозь сон аромат спелой розы,
Мне пятак серебром протянула рука.
Я подумал — то сон! До чего он прекрасный!
Но коснулась она моих локонов прядь.
Крик ворон, поднял взгляд, вижу плащ её красный,
В жизнь меня возвратил светлый взор её ясный.
Бричка тронулась вновь, кони начали ржать,
Ощутил я любви неземную печать —
Чистой, Божьей любви я вдохнул благодать.
Колокольчик звенел, удалая умчалась,
Лошадьми разрывая пургу и метель.
Под багряной луной со мной верба шепталась,
И вдали мне она в красном платье казалась,
И в ушах отдавался скрип каретных петель.
Возле старых ворот монастырской ограды —
Там, где нищие просят, призывая Христа,
Бричка сбавила ход, став напротив веранды,
Из неё вышел барин по форме парадной,
Сделав пьяной рукой очертанье креста.