На остановке "Школьной", от школы в двух шагах,
не связан, не прикован - страшней - на костылях
стоит, с утра пораньше, мужик под шестьдесят,
дымящей сигаретой скрывая грустный взгляд.
Поди, годков пятнадцать выходит он к шоссе:
здесь проще затеряться его одной ноге.
Здесь слаще, чем в хрущёвке, здесь жизнь бурлит рекой,
здесь спешка за удачей снимает с душ конвой
по той простой причине, что каждый - за себя,
и нет здесь красных чисел, и нет здесь словаря
с дешёвыми словами по поводу судьбы,
где быть одним с ногами, другим греть костыли...
Скажи, какого чёрта он спозаранку здесь,
где сыро, мрачно, чёрство, где правят хмель и спесь?
А мне ведь одноногий немножечко знаком:
здесь, в двух шагах от школы, и мой "шикарный" дом.
И клумба, что исчезла под натиском времён,
и друг, с которым в полночь, спина к спине, в наём
сдав прыти центр вселенной, взор вскинув в глубь небес,
"Агдамом" облегчали бахвальства вздорный жест,
бурлящее безумство врывающихся в жизнь,
беспечность, полоумье, наигранный каприз.
Здесь первая подружка, учившая любви,
и для меня, - но к счастью! - на месяц костыли.
Подъездные забавы в лютующий мороз
и первые - в час смерти - потоки горьких слёз.
Как взыскано здесь много с просроченных счетов
за милые попытки добраться к чуду снов,
за дерзость избавляться от сделок на паях,
за вымысел, за жажду встречать рассвет в полях...
Спасибо, одноногий, что много, много лет
на "Школьной", спозаранку, ты обнажаешь след
в былое, где от жизни мы ждали лишь удач,
не ведая, сколь многих, нам предстоит предать.