И я, как и все, не миную огня,
Я пеплом покроюсь – не станет меня.
Я в пыль превращусь, я в земле растворюсь…
И примет мой прах благодарная Русь
(Как предков моих принимали когда-то
И земли тунгусов, и земли сарматов)
Ведь я не уехал, не бросил её.
Победы и беды, её бытиё,
Взваливши на плечи, тащил не таясь,
То к солнцу взлетая, то падая в грязь:
Не всё благодатно в моей стороне,
Играть приходилось на тонкой струне.
Простите меня города и посёлки,
Деревни и сёла, дороги, просёлки:
Не смог я пробиться сквозь паковый лед,
Он сердце сковал твоё, русский народ,
Попавший в силки равнодушья и лени,
Пред «избранной» властью, согнувший колени.
Тогда, как должно быть – наоборот:
Не власть над народом, над властью – народ.
Простите, Арсаки, простите, Мытищи,
Прости, Лондоко ( кто на глобусе сыщет?):
Моей географии точки на карте,
Моей биографии строчки «апарте».
Простите, свой суд надо мною верша,
За то, что моя не взорвалась душа,
За то, что слова оказались бессильны
Пробиться сквозь лед в твоё сердце, Россия.
…Боюсь за тебя, потому что я вижу,
Как гневное пламя глаза твои лижет.
Боюсь за тебя, потому, что я слышу,
Как вихрь срывает всевластную «крышу».
Боюсь за тебя, потому, что я знаю,
Как выглядят толпы, поднявшие знамя.
Я дважды горел, я тонул не однажды,
Возможно, не худшим был из сограждан.
И вот – на исходе последнего дня,
Стою перед вами – простите меня…