Сиротка я, и есть сиротка,
и долюшка моя – печаль:
наседка – грусть, судьба – уродка,
и в голос въевшаяся сталь.
Безмамочность – почти бескровность
сосудов губ и бытия,
парализующая скромность
в предожидании битья.
Язык прикусишь или палец
от осторожности во сне,
сглотнёшь в кровинке века память,
но подло выплюнешь на снег.
Неубедительность отечеств
и к материнству скептицизм –
сиротство вызывает нечисть
как прирождённый спиритизм.
Не гордый, чтоб предать, не кроткий,
чтоб родичей благословить:
воспоминанья и колодки
от прозябаний и молитв
приветствуют несокрушимость,
семейный искушая клан.
На одиночество решимость –
отчасти христианский план.