Тает золотая рыбка на открытке, что прислал когда-то мне /по пьяни/. Я, мой милый, страшная ошибка, ты, пожалуй, и не помнишь рыжей дряни. Девочки, с исколотой рукою и с ребром, расколотым на части.
Ты уходишь.
Я опять завою.
Помни милый обо мне-несчастье. Помни, мальчик, как мы пили водку, как пинали старые бутылки, как ты кинул бабке в шапку сотку, как тебе из битого затылка я пинцетом вытащила стекла. Помни, как ты мне разбил две кружки, как с тобой мы, два придурка, мокли под дождем. А новая подружка будет, мальчик, вытирать пол в ванной, если ты опять полезешь в драку? Я кажусь тебе, пожалуй, странной. Ты меня ногою, как собаку отпихнул подальше. Что, мол, лезешь? Ножик в горло - вот и все проблемы, но не мне. Ты промах мой позорный, не убила, встала пред дилеммой. Как же дальше девочке с винтовкой оставаться, коли в ней людское заиграло. Буду сильной, ловкой, убивать. Оставь
меня
в покое.
Ты лишь призрак дней моей свободы. Видимо соскучился, придурок. Пролетают лица/смерти/годы для меня. Но темный переулок так же служит правдою и верой девочке с разорваной душою. Девочке, что смерть твою пропела, девочке, что только алой кровью. Лишь твоею, милый, кровью алой смоет с рук чернильные отметки. Ты бредешь, мой путник запоздалый.
/киллеры обязаны быть метки/
убивать должны, да только с ходу на курок не нажимает пальчик.
В Питере дождливая погода.
Ну а ты пока живи, мой мальчик.