Выпадают из реальности, не могут очнуться,
Рутина погребет под своим весом, сколько им лет?
Какую часть из прожитых были по настоящему счастливы, а не питали иллюзий? Как они выглядят?
Все почему то ищут изъяны снаружи, а огромный шанкр на своем сознании нет, не нащупывается.
Всё смешается под соными веками, тысячелетняя борьба спряталась где-то между ежедневной агонией и непонятной тоской.
Вроде живой, а как придаток. Общий улей, и ты одна из рабочих пчел.
Умрешь наплодят еще. Всего лишь пазл, из картинки, которая никогда не соберется,
И это бесит, раз за разом найдется кто-то лишний, с неподходящими выпадами, и всё испортит.
Они называют только это уродством, хотя оно во всем. Совершенство в отличиях.
Темнота медленно поглощает города, со всеми однотипными зданиями,
Вечно спешащими представителями рода человеческого, псевдо-интеллектуалами,
Всякими ущемленными по собственной глупости или лени, и бесконечными рекламными вывесками -
Потребляй, и только это сделает тебя личностью, но не поясняют, что на деле таким как все, даже мелким шрифтом.
Додумай сам. Всё как у всех, одинаковые взгляды, страсти, семьи, предпочтения -
Со вкусом горелого мяса и не естесственности.
Я лежу на полу в старой хрущевке и тлеющей сигаретой прижигаю руки,
Что-то чувствую, я чувствую, и размышляю о том, что смысла то и нет, отсюда бежать куда-то ещё.
Если даже в собственном теле тесно. Курить бросать тоже не стоит. И нужно найти вторую работу.
Хотя я бы хотел уехать в Канаду, и купить любительский кэнон и снимать на него какой-то загадочный медленный мувик.
Как похоронный обряд. Но мой энтузиазм вытекает подобно венозной крови,
Несчастного не выдержавшего вкуса отечественных казарм, - предпочтительнее загнуться на вонючем полу.
И он будет бесконечно прав. Остается только усталость.
Впрочем, если это и произойдет, то я буду уже старым.
Да я и сейчас старый, мой психологический возраст давно перевалил за отметку "столько не живут".
Здесь всё по Кар-Ваю, и вообще не представляю, что я такое.
Я выбрасываю у матери телевизор, убираю свой ноутбук, все слишком расплывчато, никакого будущего, и никакого общего прошлого.
Сколько их ещё будет мертворожденных детей, мира что держится на страданиях, задушенных проводом.
И живущих в сети. Всасываюших поток новостей написанных для отвлечения от настоящих проблем.
Остаться без шанса на понимание - протяни руку и ухватишь лишь пустоту. Где слова ничего не стоят.
И людей выполняющих обещания не существует, запомни как мантру.
Как и то, что пятницы темно синие.
И каждый из них грезит о чем-то великом, и уже поколениями, - это передается с генами.
Но какое нахер управление массами, если даже с собственной жизнью не могут справится.
Смотри, всему приходит конец, закономерно оправданный. Всё сгорает под ноль. Полностью.
Зачем-то выворачиваюсь, переплавляю слова в столовый нож, вскрываю плаценту
В которой варится гнилое месиво всяких православно-патриотических и мусульманских идей,
Святая демократия, ватные настроения, "в совке было лучше", отголоски гулагов,
Братские могилы, призраки войн, скукоженный трупик конституции и твоих свобод.
И уже по локоть в этой жиже, но гибнущие по-прежнему не слышат этот смрад,
Хотя уже почти утонули, и актуальность драм скоропостижно угасает,
Стоит набить желудок или кому-то присунуть, все они превращаются в битый пиксель,
И в конце концов, исчезает насовсем, растворившись в вязком рассудке и белом экранном шуме.
Как ты думаешь, в этом цикле однажды произойдет некий гормональный сбой,
И все окажутся один на один с самими собой, лицом к лицу?
У них появится достаточно времени, чтобы осознать что и за бездействие воздается вдвойне.
А я продолжаю говорить, но отзываюсь эхом, от полых предметов и сущностей,
Но может быть, сильно постаравшись, даже смогу что-то изменить.
Не срываясь на крик, - я уже давно охрип, и ни во что не верю.
Только в твой любопытный взгляд, не останавливайся.
И в то, что нет стен, которые нельзя было бы разбить