Вот и весна.
Такая дрянь в душе,
как по дороге к дачному посёлку:
то индевеет, то раскиснет ненадолго,
и снова стынет и не растопить уже –
покажется. Ан, нет… бежит опять
и хлябает. Переступаешь мелко
ручьи. Налево – кладбище. Две белки
под куполом сосны эквилибрят.
Двух рыжих солнц неугомонен свет,
их кувырки и па так вдохновенны,
что хочется на стенах
кладбищенских уныло начертать:
«Здесь смерти нет»
Да кто поверит? Ветрены и лживы
слова, слова...
«Скорбим и помним». На могилах
с прошедшей осени – и в пояс – трын-трава.
Но вот и дом. Наверное, он рад
приходу моему. Ведь слишком много –
один, один… и смотрит на дорогу
окном одним. Он страшный ретроград –
противится замене половиц,
замене в пустоте огромных комнат
пейзажей, обстановки, мыслей, лиц.
Собаку…? Нет! Недавно, у друзей
недели две собака умирала:
текла слюна густая, клокотало
в груди её… казалось, что в моей.
Я, задыхаясь, (жалкий эскулап!)
колола ей камфокаин. С обвисших лап
сшелушивалась перхотная кожа.
Собака – больно. Даже чуть больней
друзей, любимых – харкающих ложью.
Да, кстати… нужно растопить камин.
Пусть счастье улыбается невинно
с семейных фотографий на каминной
полке. Открываю этот мир,
где средь оповещений, меток, спамов,
средь звездных мегапикселей экрана
есть дело незакрытое одно –
Под Сьюзи Кватру, трубку и вино
как принято в эпистолярном жанре:
сесть у камина, пышущего жаром.
Расплескивая слёзы, горечь- желчь
тугие пачки электронных писем жечь.