Решил так Бог, Земля жила надеждой.
Настал вновь день, с ним новые заботы.
Теперь планета уж не будет прежней,
Брала и жизнь другие повороты.
Когда Господь закончил создавать,
Кого хотел, чтоб жили на планете,
Всем век по жизни стал им наделять,
Стояли перед ним творенья дети.
В начале век природе наделил,
Траве, цветам, деревьям и кустам,
И человек был первым перед ним,
С ним рядом встали звери по местам.
Ты человек, жить будешь сорок лет.
Но он сказал о Боже это мало.
За ним собака поспешила в след,
Ей ровно тридцать лет прожить припало.
Она вдруг возмутилась,- мне зачем!
Все тридцать лет, рычать, кусать и лаять,
Тут человек спросил - Бог, можно мне,
Век от собаки хоть чуть-чуть прибавить.
Ну что ж бери, собачьих, двадцать лет,
А ты собака, меньше будешь жить,
И обезьяна, вставши за ней в след,
Тебе, пол века, Бог ей говорит.
Зачем мне столько я скакать устала,
Гримасничать и лазить по ветвям,
Для человека данной жизни мало,
Коль он не против, я ему отдам.
Вот хорошо, ей человек ответил,
Я тридцать лет возьму ещё себе,
Ну а тебе, прожить на белом свете
И двадцати, достаточно вполне.
Бог говорит - бери их но, что б знал,
Ты сам того хотел, тебе всё мало,
Тот век чужой, себе ты прибавлял,
Вы все довольны веком, значит стало.
Кому ещё не нужен длинный век?
Пока есть время можно изменить,
Чьи годы можешь взять ты человек,
Чтоб в жизни, на Земле подольше быть?
Лет сто, примерное, ты сможешь жить,
Но жизнь сама покажет, чей черёд,
В какие годы будешь, что творить,
Чьи взял, то ты за них их проживёшь.
Век наделялся далее всем птицам,
И рыбам, и всем тварям водяным,
Довольны были все, как говорится
Лишь человек, всё был не примерим.
Ты птица, будешь двадцать лет летать,
А я вот нет, но в мыслях я взлечу,
Не смогут рыбы землю посещать,
Я в море буду плавать, как хочу.
Всё правильно ответил ему Бог,
Тебе подвластно в жизни будет много,
Но жаль тебя, ведь ты понять не смог,
За долгий век тернистая дорога.
Но всё же ты, коль с этим согласился,
Тебе я в силе буду помогать
За то, что долго жить ты сам решился,
Готов тебе, на то, терпенья дать.
Ты только после, право, не ропщи,
Всю жизнь свою на годы разделяй,
И века изменений не ищи,
Живи, цвети, люби и созидай.
Да, жить прекрасно, на планете этой,
И многое в руках твоих ты знай,
Тебе откроются не все мои секреты,
Даю свободу действий, выбирай.
И человеку так с тех пор живётся,
До тридцати он мысленно летит,
То будто рыбка в счастье окунётся,
Создав семью, детей своих растит.
А далее работа, в доме споры,
К тому же, его детки подрастают,
Их воспитать, нужны порою шоры,
Вот тут-то он кричит, порой как лает.
Вот так и длится тот собачий век,
То беготня, то хлопоты, заботы,
На жизнь бы заработать, да на хлеб,
И падает уставший, от работы.
Но далее придёт век обезьяны,
И ты стареешь, немощен собой,
Не нужен ни кому, в характере изъяны,
Обуза детям по уходу за тобой.
А жизнь летит и на лице морщины,
Так тяжело тянуть житейский воз,
Не раз ты вспомнишь Бога, есть причины,
Вздохнёшь и скажешь, я устал в серьёз.
Живём вот так, с тех пор, мы с веком тем,
Летим, плывём, рычим и угасаем,
Как изменить судьбу свою, дано не всем,
Что в жизни ждёт, мы этого не знаем.