прилив теперь уходит, обнажая
морские камни, что волна таила,
на них кипела, по ним блуждала,
ушла и оставила все, как было.
пустынный берег, морские тайны,
ракушек сколотых перламутр
ложится в лоно ладони манной,
ветхозаветной небесной пудрой.
я в белом, c золотом на запястьях
и с песней, что вылетает птицей
и падает ниц, едва ли касаясь
воды - так в самом зобу томится
несчастная тяга к земному свету
и песнями сирен прославленному мужу,
который проливает где-то
копьем чужую кровь. Такую же.