Ночью над городом не было солнца. Жители здорово перепугались.
Стали рыдать и царапать друг друга, стали лягаться и пить из бокалов
Яды и вина – всего понемногу. Кто проповедовал психоанализ,
Кто сублимировал злобу в молитвы, кто прятал ценные вещи в подвале.
«Чья это ночь?» робко спрашивал странный юноша в глаженой, рваной рубашке,
Галстук в цвет крови на грязных ботинках нервно хватая дрожащей рукою
«Это моя», отвечал чуть погромче потный прохожий, похожий на банши,
И убедившись что правильно понят, скрылся из вида, инстинктом ведомый
Что бы унять первобытное чувство ужаса спичками дети играют,
А наигравшись теряют рассудок, и истерично смеются сквозь слёзы
Кто-то, во тьме натыкаясь на вещи, ходит по дому от стенка до края,
Пряча глаза нездорового цвета от притаившейся во тьме угрозы.
Это тот самый, похожий на банши - помните, да, из второго куплета
Странный какой-то, сливается с мраком, гнусно хихикает, нечеловечьи
Воет. Недоброе что-то задумал, тут же исполнил, и вышел до ветра.
Да, ещё кстати: а утра не будет, это – не ночь, это, собственно, вечность