Мне имя Лариса...
Лицо между ликом всегда и личиной,
но что до самой — так вот я!
Мне имя Лариса... Скажу больше, мама:
во всём, что вокруг, жизнь моя
течёт и струится. (Хоть были попытки
к чему-то себя прировнять,
приставить, пристроить...) И главное — счастье:
его-то с чем соизмерять?!
А малость притворства, я стала б актрисой:
такой, как подруги, чей круг
привычен — и только. Однако надеюсь,
есть где-то и он — милый друг,
что был (и остался!) возлюбленным сердца.
Мой друг… до которого плыть
по волнам бурлящим, стеною встающим,
ой-ёй, далеко. Как тут быть?
И только подумаю, что за преграды
нас могут в пути ожидать,
сожму в кулачки свои руки. Так надо.
Ведь главное, вот что понять:
есть город в Элладе, ношу чьё я имя,
которое всюду со мной.
Меж этим и тем (не родными — д р у г и м и) —
пространство в две жизни длиной:
его — и мою. Полагаю, такие
сравненья нам впору. И жаль,
что судьбы и песни у нас ветровые,
но их разделяет печаль.
Как чайка речная, сквозь дали и выси
хотела бы я полететь
однажды туда, вслед за сердцем и мыслью.
Но надо б вернуться суметь!
Не знаю, как прочие (ибо пристрастна
и в чувствах своих и в мечтах) —
в России хочу жить до смертного часа,
и там чтоб остался мой прах.
А что до других — как им трудно, я знаю.
Уедут куда, ну так что ж,
не стану я их упрекать и неволить:
во всём — свои правда и ложь.
Терплю я, и бедствую. (Сколько ещё здесь
хранить молчаливый обет?)
Смиренна я, милый, до той лишь минуты,
покуда лица на мне нет.