Не могу сказать, что я увлекался в детстве футболом. Могу сказать, что футбол был настоящей моей детской страстью. Смотреть футбол по телевизору я начал, наверное, раньше, чем научился ходить, потому у меня был стимул поскорее пойти, чтобы уже начать наконец играть самому. Ну а когда пошел, то тут же пошел играть – где только можно и с кем только можно. Эту страсть к футболу передали мне отец и моя сестра. Отец смотрел со мной матчи, рассказывал мне разные футбольные истории, иногда играл со мной, позже брал с собой на стадион. Сестра тоже смотрела со мной матчи, подарила мне настольный футбол с игроками на пружинках, покупала газету «футбол-хоккей», вырезала оттуда понравившиеся статьи и фотографии, и была тихо влюблена в спартаковского вратаря Дасаева. Дасаев был лучшим вратарем, не отвечал сестре взаимностью, был, и правда, красив, но некрасиво завязывал шнурки, сидя на траве и по-дурацки расставив ноги. Наверное, я ревновал сестру к Дасаеву, потому что доказывал ей, что нельзя любить человека, который некрасиво завязывает шнурки, можно ценить его только за профессионализм, но не более. Не могу сказать, что как профессионал Дасаев мне нравился. Могу сказать, что я его просто боготворил! Я всегда мечтал стать именно вратарем, таким же, как он, и развивал в себе именно вратарские навыки, и, благодаря моему рвению, это действительно удавалось. Когда позднее пацаны из дмитровской дворовой команды дали мне прозвище «Дасаев», я был на седьмом небе от счастья. Но не успокаивался на достигнутом, постоянно тренировался, ведь должен же будет кто-то сменить Дасаева, когда тот уйдет из большого футбола. Не нравилось мне одно: вратари не забивают голы. А забивать мне хотелось тоже, и иногда я просил кого-нибудь из команды постоять за меня в воротах, чтобы я мог удовлетворить свои амбиции, забив один-два мяча. Но голы - это так, увлечение, в первую очередь я – вратарь, поэтому, побегав немного в поле, я возвращался к своим прямым вратарским обязанностям.
В Дмитрове я жил у бабушки, родителей рядом не было, режим можно было не соблюдать, чем я с удовольствием и пользовался. Играть в футбол я мог с утра и до темноты, иногда и без обеда, если только кто-нибудь из команды не позовет обедать к себе. Играли, тренировались, снова играли. Ребята из соседнего района пришли как-то договориться с нами об игре во вторник «район на район». Уже уходить собрались, а потом вспомнили: «Пацаны говорят, что у вас какой-то вратарь из Москвы есть, непробиваемый». Наши в ответ кивнули на меня, а я вот он - сижу на качелях, самый маленький в команде, в синих шортах, растрепанный, ем коржик и, как обычно, не лезу в разговор старших. Вот этот, что ли?! Дасаев ваш?! Они смеются, обидно, а наш капитан только махнул мне, мол, не обращай внимания. Все равно ведь мы выиграем. Выиграли. В том матче я в прыжке за очередным мячом больно шибанулся о штангу, и кто-то из соперников прокомментировал: «Умрет, но мяч возьмет». Больше надо мной не смеялись.
Телевизор в Дмитрове бабушка разрешала смотреть сколько угодно, и я не пропускал ни одного матча. А если футбола по телеку не было, то сам устраивал футбольные матчи прямо в комнате на полу. Сделал из картона ворота, вытащил из коробки шашки – это были мои «игроки», на каждой шашке написал карандашом номер игрока, железный шарик – мяч. Я брал шашку, бил ею по шарику, другой шашкой принимал пас, третьей защищал ворота… И так часами гонял шарик по полу, при этом изображая комментатора, как по телеку. Потом попросил сестру написать мне названия команд. Она написала, и даже вырезала из газеты составы некоторых команд, чтобы я мог называть фамилии игроков, когда комментирую матч. И я стал устраивать целые чемпионаты, проводя на полу по нескольку матчей в день. Спрашивал бабушку, за кого она будет болеть – «Динамо Москва» или «Динамо Киев». В ответ она ворчала, что не хочет болеть «за вашу Москву», и спрашивала, нет ли команды «Динамо Дмитров». Дмитрова не было, и для выбора я зачитывал ей названия команд, которые мне написала сестра. Из списка бабушка неизменно выбирала «Динамо Минск», и далее обязательно, в который раз уже, следовала длинная бабушкина история про ее юность и возлюбленного по имени Сережа, который уехал в Минск. Бабушка была молода, влюблена и хотела ехать к своему Сереже, но начальник на работе знал эту историю, и бабушку в Минск не отпустил. Бабушка не поехала, а потом вышла замуж за моего дедушку, родилась моя мама, и теперь вот я играю в напольно-шашечный футбол, а бабушка в моем футболе болеет за «Динамо Минск», который напоминает ей о том Сереже. А я играю и слушаю бабушку.
Да, пришел к нам как-то в школу на урок физкультуры футбольный тренер. Тренер был то ли из какого-то дворца спорта, то ли из клуба, я уже не помню. По школе уже расползся слух, что тренер уже был у нескольких классов на физкультуре, что он сидит весь урок в сторонке, внимательно смотрит, а в конце урока подзывает наиболее перспективных, по его мнению, учеников и предлагает им записаться в футбольную секцию. И что интересно, сначала тренер листает журнал и отстающих не берет, а предлагает им подтянуть свою школьную успеваемость, и только потом уже приходить в секцию. Ну вот, а я, как назло, был в тот день освобожден от физкультуры после болезни, сидел в уголке, и тренер, конечно, даже не взглянул на меня. Вечером за ужином я рассказал эту историю маме. А она мне: «так что же ты сидел?! надо было подойти к тренеру, сказать, что я, мол, хочу в секцию, что тоже умею отжиматься, подтягиваться, бегать, могу показать. Что же ты не подошел к тренеру?». А я только вздохнул. По отжиманию и подтягиванию у меня действительно были лучшие показатели в классе, по бегу второе место, оценки в журнале тоже одни из лучших... Но… я просто постеснялся подойти к тренеру или к своему учителю физкультуры. Дослушав маму, пошел в свою комнату, забрался с ногами в кресло, долго сидел, грустил и завидовал однокласснику, которого тренер пригласил в секцию.
Следующая попытка сделать футбольную карьеру тоже провалилась из-за моей стеснительности. Я пришел в районный Дворец пионеров, нашел футбольного тренера и спросил, можно ли записаться. Тренер повел меня на поле, где уже шел тренировочный матч, и предложил поиграть немного за одну из команд. Ну, я стал играть. Нет, обычно я играю достаточно неплохо, но тут… это ведь были чужие незнакомые ребята, которые играли командой, и играли, конечно, гораздо лучше, чем наши дворовые. Словом, я впал в ступор. Помимо этого, за игрой наблюдал тренер, и это стесняло меня еще сильнее. Когда игра кончилась, тренер сказал, чтобы я попробовал прийти к нему через годик, а вообще, скорее всего, мне уже поздно начинать играть по возрасту. Я возвращался из Дворца пионеров уже дряхлым восьмилетним стариком. Приехал домой, рассказал маме. «Так ты же вроде хотел быть вратарем? Почему ты не попросил тренера поставить тебя в ворота?». Не попросил. Наверное, маме было со мной тяжело.
Зато в любительских командах я был лучшим, тут я – Дасаев. Был я как-то в пионерском лагере. Тут проходили футбольные матчи между отрядами: первый отряд играл со вторым, третий с четвертым, пятый – с нашим шестым. Отряды делились по возрасту, то есть ребята из пятого отряда были на год старше нас и играли лучше. Перед игрой мы пару дней тренировались, в воротах стоять вызвался самый бойкий мальчик, его и тренировали в воротах, я же, как обычно, помалкивал. Началась игра. Первый гол наш вратарь пропустил на третьей минуте, второй – на пятой минуте, после чего его из ворот с позором выгнали, поставили другого. Другой этот тоже пропустил мяч довольно быстро, его сменили на третьего. Соперники уже смеялись над тем, как мы в отчаянии меняем вратарей. Когда и третий вратарь пропустил мяч, и вакансия вратаря снова освободилась, то желающих занять ее не нашлось. «Что, больше дураков нет? - опять заржали из пятого отряда. – Вставайте сразу всей командой в ворота, чего уж там!». Но дурак нашелся – в моем лице. Я не стал предлагать свои услуги, а молча пошел и встал в ворота. Наши только с грустью посмотрели на ворота с одиноко стоящим перед ними мной. Возражать против кандидатуры никто не стал: мы проигрывали 0:4, и нашим было уже всё равно, кто вратарь. И как играть – тоже все равно: от безделья игроки стали нарушать правила. После пары предупреждений судья назначил нам пенальти. Тот бойкий мальчик, которого тренировали два дня, и который был первым уволенным вратарем, опять полез в ворота: «Уберите Красавина! Он все испортит! Дайте я встану!». Но меня убирать не стали, потому что «портить» было уже нечего: игра проиграна. Капитан заключил: «Пускай стоит».
И пенальти я взял. Мяч шел красиво, прямо в верхний угол. Высоко шел, я коснулся мяча только кончиками пальцев, но – вытолкнул за перекладину. «Это случайность, повезло!» - уверенно заключил бойкий мальчик, но остальные похвалили меня и даже слегка повеселели. В этом матче я взял много мячей, потому что их команда была намного сильнее, и мяча нам почти не давали. Во втором тайме я все-таки пропустил один, и тот же «первый» вратарь начал снова доказывать, что я не гожусь, и надо меня убирать. Но остальные игроки: «да он нас от пенальти спас!» - менять меня категорически отказались. А я пообещал, что стану тренироваться каждый день, и к следующей игре буду в форме. Я действительно каждый день тренировался, и следующую игру мы сыграли вничью 0:0. Радоваться вроде нашим было особенно нечему, но они радовались и даже подшучивали над «пятыми», а те кричали в ответ: «Да если бы не он, мы бы вас опять всухую сделали, как в тот раз!». Вожатый «пятых» спустился с трибуны и подошел пожать мне руку: «да, вратарь у вас – зверь». Кто-то сказал, что самая приятная похвала – это похвала соперника.
Для меня это был триумф. Моя маленькая большая победа.